Оберег от лунного света - [53]

Смущенный Лисицкий вышел на середину зала.

– Наверное, многие думают: казалось бы, что может быть проще, чем писать портреты современниц? А я отвечу: что может быть сложнее? Не знаю, удалось ли мне показать все очарование не только своих близких – мамы, сестер, жены, дочерей и жительниц нашего города, но и загадочных незнакомок. Об этом судить только вам. А теперь совершите маленькое путешествие, так сказать, по волнам моего творчества.

Настя и Павел медленно пошли по залу, подолгу задерживаясь возле каждой картины. В этот раз художник представил всего семьдесят пять произведений. Среди его моделей можно было увидеть и юную танцовщицу, и девушку-неформалку, и неизвестную обнаженную натуру, даже мастериц в преклонном возрасте и гламурных дам. Насте особенно приглянулась одна картина: комната в старом доме, домотканый половичок, уютно свернувшийся клубком рыжий кот и чья-то бабушка за прялкой. А рядом – современная магнитола. Только это чудо техники и подсказывало, что Лисицкий писал картину не много лет назад, а совсем недавно.

– Согласитесь, образ женщины – тема очень сложная даже для талантливого художника, – шептались по углам.

– А мне приглянулась вот эта, – Павел указал на рыженькую большеглазую девушку, утонувшую в колосьях пшеницы. В руке она держала букет полевых цветов, таких же голубых, как ее глаза.

– Это олицетворение нежности, – подсказала Ася Березкова. – Видите, какие тона? Светло-зеленый, розовый, желтый. А как вам вот это полотно? Маленький эмбрион, окруженный целым космосом. Такие картины воспевают жизнь и дарят вдохновение. Ой, смотрите, сам мэр здесь.

Глава города шел твердой походкой руководителя и улыбался. Журналисты, вынырнувшие неизвестно откуда и до этого не задававшие художнику ни одного вопроса, сразу направились к новоприбывшему.

– Скажите, что вы думаете по поводу выставки нашего художника?

Мэр, полный мужчина с черными, словно нарисованными усиками на смуглом лице, откашлялся и заговорил:

– На меня сильное впечатление произвели работы Владимира Лисицкого, нашего замечательного и таланливого автора, который очень тонко чувствует природу.

Журналисты ловили каждое слово и торопились записать на диктофоны.

– Думаю, молодежи есть чему поучиться, – назидательно сказал мэр и закончил на этом свою короткую речь.

Инициативу перехватила начальник отдела культуры Галина Петренко.

– Каждый раз выставка – это огромный праздник для всех, – сказала она. – И радуют нас не только картины великих мастеров прошлых веков, но и совеременные авторы.

Когда гости изучили все полотна, слово вновь предоставили Лисицкому. Он, красный от успеха, на этот раз был немногословен.

– Знаете, лучше Некрасова все равно никто не скажет, – улыбнулся Владимир Ефимович. – «Есть женщины в русских селеньях, с спокойною важностью лиц, с красивою силой в движеньях, с походкой, со взглядом цариц. Их разве слепой не заметит…» А я бы сказал: художник их как не заметит? Тогда он не художник.

На середину вновь вышла Ася Березкова. Она обратилась к представителям города, и все они по очереди хвалили картины.

– Пойдем, я покажу тебе кое-что, – шепнул Павел на ухо жене.

Она послушно кивнула:

– Куда?

– В соседний зал.

Он взял ее под руку. Ему еле-еле удалось пробраться сквозь толпу ценителей искусства. Супруги прошли в соседнюю комнату, чуть меньших размеров, и Киселев показал ей портрет, висевший слева:

– Тебе знакома эта женщина?

Настя пожала плечами:

– Что-то знакомое наблюдаю. Где-то я ее видела. А кто она?

– Марианна Пескарева, – пояснил муж. – Лисицкий ведь писал и элиту нашего города.

– Так это она? – брови женщины взлетели вверх.

– Однозначно. А вот и подпись.

Лисицкий изобразил Пескареву в нарядном летнем платье сидящей на стуле возле бассейна, находившегося в загородном доме. Ее полные губы слегка изогнулись в улыбке, зеленым глазам не хватало доброты. Перед ними была женщина, способная на многое, женщина порочная, с такой же порочной красотой, которая почему-то всегда привлекала мужчин.

– Да, – только и вымолвила Настя. – Все же Владимир Ефимович – очень талантливый художник. Он сумел показать ее характер.

– Возможно, – проговорил Павел. Они еще немного постояли возле картины, пока не услышали голос хозяйки Людмилы Борисовны.

Она взяла Настю под руку и затараторила:

– Куда же вы запропастились? Мы только вас и ждем. Сейчас все начнут расходиться, а вы садитесь в нашу машину – серебристый джип «Сузуки». Он стоит сразу возле входа. Мы поедем к нам на фуршет.

– Хорошо, – кивнули супруги.

Они быстро вышли из Дома творчества и сели в автомобиль. Шофер им приветливо улыбнулся:

– Сейчас выйдет Владимир Ефимович. Ему удалось отвертеться от традиционного фуршета. Вы же знаете, что после таких мероприятий гостей полагается угощать.

– И это правильно, – вставила Настя. – По-моему, проводить фуршет или не проводить – должен решать виновник торжества.

– Лисицкий сказал, что сразу уезжает на несколько дней в командировку в Питер, – пояснил шофер. – Это правда и неправда одновременно. Он уезжает завтра утром.

Киселев улыбнулся, увидев взъерошенного художника, пробиравшегося через толпу. За его руку держалась Людмила Борисовна. Им удалось пробраться к машине, влезть на сиденья.