Объекты в зеркале заднего вида - [58]

Так могли себя вести только настоящие идиоты. Кен чуть не запил с перепугу, но уже на второй день загула случайно встретил Риту Калиновски, и они разговорились. Раньше она не принимала Кена всерьез, потому что была старше на целых шесть лет, но юноша вырос, заматерел, и теперь это оказалось всего каких-то шесть лет. Рита была хорошая, и запой не удался. А вот с идиотами надо было что-то решать.

В «отделе культуры» собралось пятеро идиотов, включая Кена: трое менеджеров, такие мальчики на побегушках, старший менеджер, который их направлял и координировал, и начальник (в будущем году на пенсию), который ничего не делал, но за все отвечал бы, если бы его кто спрашивал. Калиновски, например, не спрашивал, ему было не до того – он, как всегда, решал задачи космического масштаба и такой же значимости. Только сменил ориентацию. С тех пор как животворящие звездюли преобразили Роя, он начал все больше и больше интересоваться практическими аспектами корпоративной этики. Со временем он подмял эту область «культуры» под себя и теперь никого к ней близко не подпускал, а отделу милостиво доверил решать вопросы технической эффективности.

Поскольку эффективность на заводе была не техническая, а долбаная, выходило, что Калиновски у нас местный Великий Инквизитор, хранитель тайн и вершитель судеб, а пятеро «культуристов» – даже не идиоты, а вообще дурилка картонная для имитации деятельности пятерых идиотов ради отчета в штаб-квартиру.

Оживляло ситуацию то, что в следующем году после третьего квартала начальник этой богадельни наконец-то удалялся на заслуженный покой, старший менеджер занимал его место, а один из троих рядовых садился в кресло старшего.

Вариантов у Кена было два: либо забить болт на службу и погрузиться в личную жизнь, благо Калиновски пропадал на работе, либо вступить в игру «кто кого запиндосит».

Официально игра называлсь «программа лояльности молодых специалистов». Кен оказался единственным из молодых специалистов, кто в ней не участвовал. Более того – он про нее не знал! Хотя влезть в игру и распихать там всех локтями ему было раз плюнуть, с его-то способностями и выучкой.

Как грамотно натасканный «культурист», он умел составлять психологические карты коллектива, писать всякие представления и справки по улучшению морального климата, запудриванию мозгов рабочим, поощрению клоунов и увольнению еретиков. Это была составная часть обеспечения эффективности. Сами «культуристы» внутри профессии делились на «техников» и «этиков». Не жестко: просто одни предпочитали курировать больше технологические вопросы, а другие, у кого склонность к решению психологических задач, – в основном этические. Кен был прирожденный «техник», а этику на заводе приватизировал Калиновски. И хотя должность Кена предполагала, что он будет страдать этой фигней тоже, в действительности он мог «этику» трогать по минимуму.

Каково было его удивление, когда он узнал, что за этикой на заводе следит каждый второй, и за это начисляются очки, и уже по очкам принимаются решения о продвижении молодых талантов, и набираются очки самыми беспардонными способами. И курирует всю эту хренотень – здравствуйте, я ваша тетя – милейший парень Рой Калиновски.

Бывший фанатичный «техник», Рой теперь элементарно боялся, до дрожи в коленках, пиндосить рабочих на конвейере, но кого-то ведь ему надо было пиндосить. И он взялся за тех, кто уж точно не побьет его. Учел прежние ошибки. Выбросил кнут и действовал исключительно пряником. Точнее, создал такую схему, в которой кнута вовсе не было – молодые управленцы сами бежали сломя голову за вкусняшкой под названием «власть».

Кена чуть не стошнило, когда ему рассказала про эту веселую игру Машка Трушкина, которая нынче с целью сближения культур и укрепления мира во всем мире спала с каким-то пиндосом, а тот оказался болтлив и ни во что не ставил Кодекс корпоративной этики. Иногда он Машке надоедал, и та вспоминала, что давно не ходила в гости к Кену – а тот не сопротивлялся, потому что Тру была хорошая. И, в общем, Тру зашла, а потом сообщила интересную новость.

– Ты только в городе не болтай, – сказала она, – я это хочу приберечь на будущее. Но тебе полезно знать, в каком гадючнике работаешь. И, кстати, неплохо бы проверить инфу, вдруг моя пиндосина завирает.

Кен позвонил отцу и спросил: это может быть правдой?!

– Еще как может, – сказал тот, – но ты не волнуйся.

– Не буду, чего мне волноваться, если я в этом не участвую! Но, блин, обидно, совсем наши опиндосели…

– Здесь они еще больше опиндосели, – сказал Дон. – Вот и креативят всякую муть. Между прочим, родил и утвердил эту программу не какой-нибудь диверсант, а твой замечательный Департамент культуры, пока ты в институте балду пинал. Я бодался с ними страшно, только они теперь в штабе всех нагибают. И они же курируют программу, естественно. И ты будешь куратором рано или поздно. А я тебе говорил, не лезь ты в культуру, иди в технологи.

– Я не буду, – сказал Кен жестко. – Ни рано, ни поздно. Господи, да зачем это нужно вообще?

– Это у них такой свежий взгляд, – сказал Дон едко. – Хотят новое поколение эффективных менеджеров вырастить. Научат они их управлению, ха-ха! Трусливых людоедов они так вырастят, каннибалов исподтишка, а не управленцев. Настоящий менеджер жрет подчиненного, честно глядя ему в глаза! Кстати, менеджер, не хочешь приехать? Бери отпуск, всем же пофиг, никому ты там не нужен, и давай к нам, мама соскучилась.