Объективная диалектика - [27]

. Дидро, опираясь на современное ему естествознание, решительно отрицал существование однородного субстрата: «Я останавливаю свой взор на общей массе тел, я вижу все в действии и в противодействии, я вижу, как все разрушается под видом одной формы и восстанавливается под видом другой; я наблюдаю перегонки, разложения, всевозможные соединения, явления, несовместимые с однородностью материи; отсюда я заключаю, что материя разнородна, что существует бесконечное разнообразие элементов в природе»[115]. «Мне представляется невозможным, — писал Дидро, — чтобы все существа природы были созданы из безусловно однородной материи; это так же немыслимо, как представить себе, что они все одноцветны»[116].

Второе направление критики субстратного понимания материи шло против понимания материи как чего-то ненаблюдаемого. Это представление о материи явилось следствием противопоставления субстрата его формам, качествам. Локк поставил вопрос о «механизме» возникновения субстратного понимания материи. С точки зрения Локка, работа интеллекта заключается в том, что он из простых идей порождает сложные посредством операций сравнения и абстрагирования. Понятие субстанции, по Локку, является сложной идеей. Эта сложная идея возникает на основе того, что простые идеи часто воспринимаются совместно и их единство выступает как нечто такое, что является носителем этих простых идей. Определенные свойства всегда встречаются вместе, и в силу привычки люди подставляют под них некий субстрат как основание их единства.

Локк писал: «…не будучи в состоянии постигнуть, как эти качества могут существовать одни или друг в друге, мы предполагаем, что они существуют на некоторой общей основе, носителе, и поддерживаются ею. Этот носитель мы обозначаем именем „субстанция“, хотя мы, наверное, не имеем ясной и отличной от других идеи того, что предполагаем носителем»[117]. При этом, замечает Локк, мы можем в конкретных случаях найти носителей определенных свойств, но от нашего познания навеки скрыто, чем же, собственно, является субстанция как общий носитель всех свойств, что остается в ней как ее самостоятельная сущность за вычетом всех основанных на ней свойств.

Для материалистов принципиальная ненаблюдаемость субстрата как всеобщей основы означала, что, как таковой, он не существует. Материя, подчеркивал Гольбах, принципиально наблюдаема. «… По отношению к нам материя вообще есть все то, что воздействует каким-нибудь образом на наши чувства»[118]. Но следует подчеркнуть, что критика метафизических аспектов субстратного понимания материи для материалистов никогда не означала отрицания объективности материального мира, несотворимости и неуничтожимости материи, ее абсолютности, другими словами, не означала отрицания понимания материи как causa sui (причины самой себя). Идеалисты же пытались использовать недостатки субстратного понимания материи для отрицания существования материи вообще, для подрыва основ материализма.

Уже Беркли из утверждения о ненаблюдаемости субстрата сделал вывод о несуществовании материи вообще. «В том, что вещи, которые я вижу моими глазами или осязаю моими руками, действительно существуют, — писал он, — я отнюдь не сомневаюсь. Единственная вещь, существование которой мы отрицаем, есть то, что философы называют материей или телесной субстанцией»[119]. В отличие от материалистов, для которых наблюдаемость вещей не означает отрицания их объективного существования, идеалисты истолковывали наблюдаемость вещей как их существование только в восприятиях. Формула Беркли «esse — percipi» (существовать — значит быть воспринимаемым) была направлена против признания объективного существования материи.

Идеалистическая критика метафизического понимания материи в домарксистской философии была завершена Гегелем. «Понимание всех без исключения вещей, — писал он, — как имеющих своей основой одну и ту же материю и различающихся друг от друга лишь внешне (со стороны своей формы) очень привычно рефлектирующему сознанию. Материя сама по себе признается при этом совершенно неопределенной, но способной получить какое угодно определение и вместе с тем безусловно перманентной и остающейся равной самой себе во всех переходах и изменениях… Лишь абстрагирующий рассудок… фиксирует материю в ее изолированности и как бесформенную в себе; на деле же, напротив, мысль о материи, безусловно, заключает в себе принцип формы, и поэтому мы нигде в опыте и не встречаем существование бесформенной материи»[120]. Гегель совершенно прав, когда говорит о том, что не существует какой-то неоформленной, неопределенной материи. Однако свою критику этого понимания материи он доводит до отрицания первичности материи вообще, ставя на ее место мировой дух.

Несмотря на критику, метафизическое понимание материи оказалось весьма живучим. Сложилось даже мнение, что оно играло и играет в науке эвристическую роль. Объясняется это следующим. В научном исследовании часто используется методологическая установка так называемого элементаризма, которая в определенных границах дает положительные результаты. Основная идея элементаризма была обрисована еще Аристотелем, который указывал, что «мы тогда уверены в познании всякой вещи, когда узнаем ее первые причины, первые начала и разлагаем ее вплоть до элементов»