— Крови нет.
— Пуля резиновая, — сказал я.
— Ты его вроде вырубил, — сказал Уоррен.
— Меня вырубили, — стонал Трубайт. — В рот долбать, не могу поверить.
— Фему ты верифь?
— Чего он сказал? — стонал Трубайт. — Чего этот сукин сын такое сказал?
— Щелчок кожи, — сказал я. — Рукоять сама ложится в руку.
— Тебе пора сваливать, — сказал Уоррен.
— Тебя подвезти?
— Я лучше останусь. Я тут по контракту.
— Я вроде бы тоже.
— Не за столько же.
— Ты хороший человек, — сказал я.
— Я в этом ничего не смыслю, — сказал Уоррен. — Я скорее чувствую себя мальчишкой. Как и любой в моем возрасте. Это как если бы мы все попытались примириться с моментом, который не вполне себя обнаружил, и, оп-па, лишенные контекста, в котором мы себя определяем…
— Уоррен, — сказал я.
— Чего?
Я сел в микроавтобус, поехал прямо через пустыню. Пустыня вечна. Весь мир — дорога. Вдали проступали смутные освещенные силуэты. Холмы, дома, линии электропередач, кто знает? Фургон затрясло, как только он набрал скорость. Руль бился в моих ладонях. Радио транслировало одни помехи. Но я готов поклясться, что слышал еще и голос.
Он говорил: Это не шутка, Джек.
Он говорил: Прощай. В добрый путь.
Огромное спасибо Джерри Ховарду за мудрость и навыки, а также Айре Силвербергу за веру и терпение. Спасибо моей семье, друзьям и друзьям моей семьи. Спасибо Гордону Лишу. Отдельная благодарность Верховному Совету Транжир — Алексу Абрамовичу, Джону Барру, Лукасу Хендриху, Тому Муру — и Марку Мэйрону, одному из разработчиков Заявления «Астории».
Автор также хотел бы поблагодарить объект.
