Объект - [45]

Эван смотрел на своего противника, и видел его внимательный, изучающий взгляд.

— Не смотри! — крикнул Эван.

Законник опустил голову, прикрыл глаза. Но Эван знал, что противник уже запомнил его лицо, и при случае сможет его опознать. Что же было делать Эвану? Как избавиться от свидетеля? Конечно, самой простой выход — ударить со всей силы скобой по голове. Ведь не простой же человек перед ним стоял на коленях, а враг — один из тех, против кого боролось Сопротивление. И всё же Эван чувствовал беспомощность этого законника, и он не мог ударить его.

И поэтому просто отпихнул его ногой и бросился вон из переулка.

Вот оставшиеся 150 листовок, — этими словами Эван закончил свой рассказ, и выложил листовки на стол перед Шоколом Эзом.

Шокол Эз ничего не ответил, но выражение его лица было печальным, он смотрел через мутное окно на улицу, где ничего не менялось.

Когда молчание стало невыносимым, Эван спросил:

— Ведь я не правильно сделал, что не убил того законника?

— Да, это был неправильный поступок, — сдержанно ответил Шокол Эз.

— Но я не мог…

— Конечно, понимаю, пожалел. Но у нас тут не мирная жизнь, а война. В ближайшие дни ты на улицу выходить не будешь…

— Конечно, понимаю, — вздохнул Эван.

— Ничего ты не понимаешь, — сердито проговорил Шокол Эз. — Ведь и эта домашняя конспирация не поможет тебе, если он опознает в тебе одного из лидеров последней Гонки. Одна только надежда: судя по тому, как легко ты от него вырвался — законник этот ещё совсем не опытный. Так что сиди дома и не высовывайся — надейся, что на этот раз тебе повезёт.

Наступил следующий день и Эван, как и указывал ему Шокол Эз, сидел у себя в квартирке, сосредоточенно читал свободолюбивые стихи казнённого сорок лет назад поэта Ридда Эдварда.

И тут — стук в дверь!

Стучали громко, настойчиво. Шокол Эз не мог так стучать.

"Неужели всё-таки опознали и пришли арестовывать?!". Эван подскочил к двери, спросил:

— Кто там?

Из-за двери раздался самодовольный, сытый голос:

— Джей Рубс, личный шофёр киноактрисы Мэрианны Ангел.

"Сказать, что я занят? Не смогу сегодня?.. А чем я рискую — выбегу из подъезда и сразу в машину. Никто меня заметить не успеет. А потом получу от этой пустышки то лучшее и единственное, что она может дать…"

С такими мыслями Эван открыл дверь, и уже собирался идти вниз по лестнице. Однако, массивный водитель не давал ему пройти. Он протянул Эвану запечатанный конверт, от которого буквально било в нос дорогими духами, и проговорил:

— Здесь послание от Мэрианны Ангел, которое вы должны прочесть через десять минут, после того как я удалюсь. Послание пропитано особым, не опасным для вас раствором, благодаря которому и послание и конверт растворятся через час. Это не относится к содержимому целлофанового пакета, который также лежит в этом конверте. Теперь — разрешите откланятся.

Водитель кивнул головой и степенно пошёл вниз по лестнице, которая своей грязью никак не соответствовала его презентабельной внешности.

Удивлённый Эван вернулся в свою комнатушку, распечатал конверт, и достал лист белой, хрусткой бумаги, развернул его, и прочёл следующее, написанное изящным, каллиграфическим подчерком:

"Эван, пришелец из далёкого мира! Ты был забавен и наивен, но, надеюсь, наши встречи кое-чему научили тебя, и ты уже не такой наивный ребёнок, как прежде. Всегда помни, что твои мечты и реальность — вещи совершенно разные. Ведь, помимо твоей воли, есть ещё воля других людей, и эти люди, Эван, больше действуют, большего достигают в реальной жизни, чем ты… Мы неплохо провели время, но настоящей любви, как ты и сам прекрасно понял, между нами не было. Такие отношения быстро надоедают, ты всегда ищешь чего-то новенького. Вот и я нашла. Не пытайся узнать, кто он: не пытайся преследовать меня. Ко мне не подступишься, только неприятности найдёшь — охрана у меня хорошая… Но не хотела бы расставаться с тобой на такой напряжённой ноте. Мне было хорошо с тобой, и в качестве благодарности высылаю тебе двести тысяч эзкудо. Думаю, это будет неплохим дополнением к тому миллиону, который ты выиграл на Гонке. Переселяйся из трущоб в престижный район, ищи себе хорошую работу. Ну, вот и всё. Прощаюсь навсегда. Уже не твоя, Мэрианна Ангел".

Эван отложил письмо и распечатал целлофановый пакет — из него выпали две купюры, по сто тысяч эзкудо каждая. Эван некоторое время смотрел на эти купюры, а потом шарахнул кулаком по столу и прошипел:

— По сто тысяч за каждый визит мне заплатила! Словно я проститутка какая-то! Ах ты, дрянь! — и Эван снова шарахнул кулаком по столу.

У него был порыв — разорвать эти купюры, и он уже почти сделал это, но всё же сдержался.

Подумал: "Это деньги, и их можно использовать на нужное дело. В конце-концов, вон Шокол Эз бедно живёт. Думаю, ему пошли бы на пользу эти двести тысяч эзкудо". А ещё Эван подумал про себя — что раньше он был более порывистым, теперь же стал более сдержанным, раздумчивым…

Так что Эван остался в своей комнатушке и продолжил чтение стихов запрещённого поэта Римма Эдварда.

Тем вечером к нему пришёл Шокол Эз. Лицо старика было необычайно мрачным, напряжённым.

— Что случилось? — спросил Эван.