Об истине и зверях - [16]

— Твой друг оставил кое-что в комнате, когда вы покидали ситт, — сказал он. — Ширвиш из храма убирался там и нашёл это кое-что. Какое применение он нашёл для целой урны крови?

Винн застыла. Она достала кровь козы, чтобы Чейн покормился. Факт, что она забыла об урне, и её нашли, должен был в первую очередь обеспокоить её. Но её обеспокоило совсем не это.

— Полной? — не подумав, переспросила она.

Глаза Хайтауэра сузились.

Было слишком поздно скрывать промах, хотя он и не поймет его истинное значение.

— Да, полной, — повторил он.

Хайтауэр был здесь врагом, не Чейн. Винн взяла себя в руки. Нечего наводить на него подозрение.

— Наверное, это было для какого-то блюда с его родины, — солгала она, пожимая плечами. — Я видела, как его народ делал кровяные пудинги и колбасу, точно так же как и твой. Мы были в ситте, в конце концов.

Она очень старалась внешне выглядеть пренебрежительной, когда повернулась к двери и схватилась за ручку. Медленно выдохнув, она оглянулась.

— Когда отходит наше судно?

— Завтра. В сумерках.

Они не дали ей много времени, но это было и к лучшему, особенно сейчас.

Открыв дверь, Винн вышла и тут же уловила что-то коричневое, мелькнувшее на границе зрения.

Фигуристая Регина Меллини стояла позади открытой двери. Тень попыталась выйти и натолкнулась на Винн, застывшую в дверном проходе, и Регина немедленно отступила.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Винн.

Регина была ученицей ордена натурологов и совсем недавно делала жизнь Винн ещё несчастнее. Несомненно, прозвище Виин «глупая» пошло от Регины.

— Это тебя не касается, — надменно ответила Регина, хотя и нервно покосилась на Тень.

— Но наверняка касается меня, ученица! — прорычал Хайтауэр позади Винн. Его голос раздался совсем рядом.

Пристальный взгляд Регины сместился, и ехидность сошла с её лица.

— Я только… — она замялась. — Я поднималась на крышу для моих занятий, господин.

— В конце осени? — спросил Хайтауэр. — Не слишком умно, да и для здоровья вредно… мисс Меллини.

То, что он назвал её «ученица» в присутствии Винн говорило о многом. Это явно было предупреждение. Регина повернулась и понеслась вниз к лестничной клетке башни.

— Ты тоже уходи, — сказал Хайтауэр, и его голос звучал уже из глубины кабинета.

Винн, не оглядываясь, закрыла дверь. У нее не было времени на злобные происки Регины. Но упоминание Хайтауэра об урне — полной урне — все еще беспокоило ее. Она начала спускаться вниз по лестнице с Тенью, но к тому времени, когда они достигли основания, её больше волновали деньги.

Этого хватит только на то, что запланировал Совет, а у неё нет ничего ценного на продажу. А Чейн? Несмотря на это, у них мало времени, чтобы разбирать его имущество. Поэтому, может быть, продать что-то позже?

Ужасная идея пришла в голову Винн. Это было почти кощунственно, но это было все, что она смогла придумать, чтобы получить солидную прибыль где угодно и в любое время.

Она и Тень быстро прошли через первый этаж во внутренний двор. Солнце еще не село, и она посмотрела на северо-западное здание, где располагались гостевые покои Чейна.

А ниже — лаборатории Гильдии.

— Пойдём, Тень, — сказала Винн. — Ещё кое-что нужно сделать до ужина.

* * *

Белая одежда Чиллиона развивалась вокруг его ног, когда он прогуливался через открытый арочный павильон до аккуратно постриженной рощи сада королевского замка.

Вторая и окончательная потеря принца Фредерика Арескинны все еще очень тяготила его, а также по новой всколыхнувшееся горе жены принца, герцогини Рен. Он мало что мог сделать, чтобы утешить ее или себя.

Его капюшон был опущён, и несмотря на это порывы холодного ветра хлестали его увядшее и изрезанное морщинами золотисто-загорелое лицо с плотно сжатыми узкими губами. В уголках его больших янтарных глаз были видны морщины, как и вокруг узкого носа, немного слишком длинного, даже для эльфа.

В конце осени, когда пламенные цвета начинали исчезать и опадать, для него наступало самое печальное время года, как всегда сильно ухудшая его настроение. Он не любил его. Даже тонкое покрывало белого снега и блестящие сосульки были лучше, чем это. Он, прогуливаясь вдоль живых изгородей, прошёл мимо одного розового куста, все еще сохранившего пожухлые бутоны, которые никогда не раскроют свои голубые лепестки — зима сковала их. Королевская семья всегда предпочитала голубой и цвет морской волны.

Сад был пуст, не было и признака того, с кем он пришёл тайно встретиться сюда.

Почти четыре века минуло с тех пор, когда Колм-Ситт можно было действительно назвать городом и первые из Арескинна, правители Малурны, проживали в намного меньшем замке. Через несколько поколений они запланировали новое и большее жильё. Королевская семья переехала, и первый замок стал казармами для национальной гвардии. Два века спустя, королева Алфвейн Вторая — «Друг Эльфов» — снова пожелала чего-то нового. Ученые считали, что она предпочла более шикарный дом, подходящий для монарха. Другие утверждали, что, как и ее потомки, она жаждала видеть залив из своих окон.

Как полагал Чиллион, второй вариант был вероятнее. Любой из рода Арескинна — Семьи Океанских Волн — всегда проявлял странное влечение к открытому морю.