Об исполнении доложить - [8]

Во время этих в общем-то однообразных и нудных допросов я обратил внимание на «оправдания» ракетчиков, которые пытались навести вражеские самолеты на станцию. Они твердили, что после их сигналов «ничего плохого не случалось», бомбежки не было.

Случайность, на которую так щедра война? Или в этом проявилась какая-то закономерность? Каждый из ракетчиков до задержания провел в основном по нескольку сеансов сигнализации: по два, по три, некоторые по пять. Но немецкие бомбардировщики саму станцию обходили стороной, хотя усердно бомбили мосты.

Почему миновали станцию? Боялись зенитного огня? Или была иная причина?

Пока я возился с архивами и допросами, дважды звонил Борзов. За каждым словом комиссара я видел Вячеслава Ильича, зримо представляя, как он неторопливо, раздумно произносит фразы, выделяя смысловыми интонациями главное. Мне нравилась такая манера общения с людьми, и я невольно начал себя ловить на том, что мне и самому порою хочется разговаривать с теми, с кем я встречаюсь, вот так же весомо, значительно и ответственно.

Борзов прямо меня не поторапливал, уж он-то знал, что в нашем деле спешка — не самый надежный метод, но, желая еще больше стимулировать мою активность, сообщил, что Яковлев «близок к успеху», дескать, вот на кого надо равняться, Петр Ильич!

Выслушав мой доклад о первых поисках, комиссар посоветовал:

— Действуйте дальше согласно нашей общей разработке.

Это значило — пора побывать в Светловском районе, связаться с местным отделением НКВД, найти среди его сотрудников пару надежных помощников (в управлении нахваливали инициативного начальника отделения капитана Копейку. Фамилия! Впрочем, каких только цветистых и неожиданных фамилий не встретишь на Украине). Мне предстояло сориентироваться на местности, определить площадки, пригодные для выброски десанта. Затем с помощью райкома и райисполкома мобилизовать милицию, комсомольцев и бойцов всеобуча с тем, чтобы взять эти места под особый контроль.

— Свою агентуру, — инструктировал меня Борзов, — гитлеровцы в эту местность заслали, агентура действует — подает сигналы пролетающим бомбардировщикам. А те покружатся над станцией, где стоят воинские эшелоны, иногда попугают осветительными ракетами и летят бомбить мосты. Не приучают ли нас гитлеровцы к «безвинным» облетам станции? Такое поведение летчиков не может быть случайным, оно — результат строгого приказа. И тут возникает естественный вопрос: какие цели преследует такой приказ?

Мне предстояло ответить на этот и на другие вопросы, которые жизнь обязательно еще поставит…

В эти дни меня несколько раз навещал Белоконь. Обычно раненько утром. Заедет в гостиницу, ворвется в номер, резким тычком сунет сухопалую, сильную руку:

— Здравствуйте, Петр Ильич!

И сразу от его оптимизма станет легче на душе.

У Федора Николаевича про запас всегда были два вопроса: «Как дела?» и «Чем помочь?». Не без его содействия областное управление выделило в мое распоряжение машину эмку и прикомандировало толкового шофера, человека в моих годах. Из молчунов. Я таких люблю, с ними легко работается. А шофер в моем положении — первый помощник.

Когда я собрался в Светлово, Федор Николаевич сказал мне:

— Вы там присмотритесь к председателю райисполкома Сомову. Обком партии прочит его в руководители подполья. Я его лично знаю. Умный, грамотный коммунист, хорошо разбирается в людях, ориентируется в местных условиях. Так что полагайтесь на него в нужной степени. Я ему позвоню, он вас примет самым лучшим образом и создаст все условия. А секретарь райкома в Светлово — человек болезненный, недавно ему вырезали полжелудка. Пока он — не помощник.

Конечно, я был благодарен Белоконю вот за такую помощь и советы, которые ни в коей мере не связывали моей инициативы, всегда были кстати.

Светлово — город зеленый, в основном одноэтажный, с мощенными булыжником улицами, по донбассовским меркам — тихий, почти провинциальный. Вот только железнодорожная станция — махина.

В отделении НКВД я познакомился с капитаном по фамилии Копейка. Его уже предупредили о моем появлении, и он ждал. Молодой, энергичный, влюбленный в свою работу. Он начал было пересказывать мне о случаях задержания ракетчиков.

— И все, сволочи, наши. Не какая-нибудь переодетая немчура, — возмущался он.

Я сказал, что с ракетчиками достаточно знаком.

Когда в отделе разрабатывался план моей работы в Донбассе, Борзов рекомендовал поинтересоваться теми, которые в силу социального происхождения или своего темного прошлого могли быть настроены враждебно к Советской власти. Я и спросил капитана:

— А не могли бы вы дать мне список людей, проживающих в районе, которые когда-то были в банде Чухлая, а также тех, что в разное время были наказаны органами правосудия за бандитизм и другие крупные преступления?

— Такого полного перечня в наличии у нас нет, — обескураженно ответил Копейка. — Но подработать можно. Денька два, правда, на это уйдет. С бывшими осужденными проще: проверил через военкомат, кто еще не в армии, — и баста. А вот с чухлаевцами… Их амнистировали в свое время… И никаких документов от того времени не сохранилось. А они потом вжились и помалкивают. Доведется по селам побеспокоить стариков, мол, покопайтесь в своей памяти, отцы.-Впрочем, кое-кого я и сам знаю. К примеру, один из таких недавно по контузии вернулся, на полгода белый билет выдали.