Оазис - [68]

Я похолодела.

— Рассказала? Всё, что было?

— Ага, — Яринка довольно кивнула. — И как он меня раздеться заставил, и как лапал, и как на диване душил. И главное — про то, зачем вообще купил. Что за Яном через меня следить хочет. И даже, как он его дураком и лопухом называл.

— Да ты сама дура! А если Ян теперь с отцом из-за этого поругается, тот же тебя пришибёт!

— Не пришибёт, и не поругается, — Яринка довольно прищурилась на гаснущий над морем закат, — Я же неспроста так долго пропадала. Мы обо всём поговорили и всё решили, я рассказала Яну свой план, и он сказал, что у меня отличная идея.

Яринка замолчала, явно ожидая моих расспросов, но я отвлеклась на море. Показалось, что недалеко от берега среди пологих неспешных волн что-то плеснуло, забелело на миг и исчезло. Рыба?

— Так вот, — Яринка чуть повысила голос, — всё будет тип-топ. Лучше и не придумать!

Поняв, что спросить всё-таки нужно, иначе подруга так и продолжит меня интриговать, я повернулась к ней:

— И что же вы такого придумали, что ты на сутки пропала?

— Ой, — Яринка довольно зажмурилась и от избытка чувств даже подрыгала ногами, взбивая песок, — я до сих пор не верю, что всё так замечательно сложилось! Ты офигеешь! Сначала мы решили разобраться с Яновым папашей. Ян ничего не будет ему говорить про меня, пусть старый хряк думает, что я его испугалась и…

Тут, сквозь непрерывное Яринкино щебетанье и ровный шорох прибоя, я снова уловила еле слышный всплеск. Повернула лицо к морю, прищурилась, вглядываясь в его безбрежную даль. От заката на горизонте осталась лишь быстро тускнеющая жёлтая полоса, и над головой зажглись первые звёзды. Разглядеть что-либо среди тёмных волн не представлялось возможным, но мне всё-таки показалось, что я различаю некое светлое пятно, вновь мелькнувшее и исчезнувшее метрах в десяти от берега.

— Ты не слушаешь, — прервавшись, обиженно надулась Яринка.

— Слушаю, — поспешно заверила я её, и это было почти правдой: общий смысл того, что говорила подруга, от меня не ускользнул, несмотря на частичную отвлечённость. — Вы решили обмануть Бурхаева. Ты будешь рассказывать ему про Яна то, что вы заранее с ним сами придумаете.

— Точно! — просияла Яринка. — Мы убиваем двух зайцев. Старый хряк думает, что я всё делаю, как он велел, и меня не трогает. А Ян через меня подбрасывает ему ту информацию, какую тот ожидает услышать, а правду мы скрываем! Классно же?

— Классно, — искренне согласилась я, чувствуя облегчение. По крайней мере, Яринка не идёт в открытую конфронтацию с Бурхаевым-старшим, а это уже очень хорошо.

— Так что на ближайшие полгода у нас всё в ажуре. А потом… ой, совсем забыла! — Яринка неожиданно потянулась в сторону и взяла с песка принесённый с собой пакет. — Я же принесла вина, чтобы мы с тобой отметили…

Из пакета появились бутылка, пара одноразовых стаканчиков и кулёк шоколадных конфет. Я невольно подалась назад.

— С каких это пор ты пьёшь?

— Со вчерашних, — охотно отозвалась Яринка. — Мы с Яном пили шампанское в номере.

— Я не хочу!

Да, в Оазисе алкоголем было никого не удивить, запрет на него здесь то ли не распространялся, то ли всё делалось в обход закона, но пили все. Шатающимся, а то и падающим человеком на улице было никого не удивить, наши соседки, даже возвращаясь с работы уже навеселе, вполне могли пропустить по бокалу или рюмочке перед сном. В холодильнике всегда стояли початые бутылки. Но у меня ни разу не возникало желания самой попробовать спиртное. В Маслятах взрослые хоть и позволяли себе брагу, но происходило это по большим праздникам и в малых количествах, а уж о том, чтобы поить ею детей, и речи быть не могло.

— Да брось, — Яринка потрясла бутылкой. — Тут меньше половины, и оно лёгкое, мы даже ничего не почувствуем. Выпить по такому поводу обязательно нужно!

— Да по какому такому поводу? — я повернулась к Яринке и только сейчас поняла, что до сих пор продолжала сидеть лицом к морю, напряжённо вглядываясь в темноту безбрежных вод.

Яринка хитро прищурилась:

— А вот выпьем, тогда и узнаешь.

Обречённо вздохнув, я потянулась за стаканчиком, который подруга успела наполнить, но сделала это вовсе не потому, что сочла её доводы убедительными. Мне хотелось побыстрее закончить наш разговор и уйти с пляжа. Уйти к уютному свету фонарей и окон, к звукам голосов, к обществу других людей. Близость ночного моря беспокоила меня всё сильнее. Как и негромкий всплеск, снова донёсшийся из темноты.

Яринка стукнула краем своего стаканчика о мой и торжественно произнесла тост.

— За меня! За то, что я сделала это!

Я, уже пригубив вино кончиками губ, помедлила, ожидая продолжения, но его не последовало. Алкоголь оказался на вкус ненамного лучше, чем на запах. Нечто кислое и терпкое, оставляющее на языке назойливое приторное послевкусие. И что люди в нём находят?

Поморщившись, я поставила стаканчик на песок, снова пытливо вгляделась в темноту и поторопила Яринку.

— Так за что мы пили? Что ты сделала?

— Я лишилась девственности, — гордо объявила подруга, тряхнув волосами, как встряхивает гривой своенравная лошадка.

Я помедлила с ответом. Нельзя сказать, что Яринка меня удивила, ведь разве до сих пор не к этому всё шло? Но я не знала, какой реакции она от меня ждёт. Сочувствия или поздравлений? Поэтому всё, что мне пришло в голову, — неловко спросить: