Оазис грез - [124]

– Значит ли это, что вы сдаетесь? – спросила она тихим голосом.

– Нет. Те, кто причинил зло, кто способствовал нашим несчастьям, должны быть остановлены. Но чтобы добиться этого, мы должны забыть прошлое.

На какое-то мгновение смысл слов Арманда не доходил до Кати. Потом ее осенило:

– Арманд, нет!

Он дотронулся до нее рукой и сказал:

– Катя, вспомните, мы об этом уже говорили. Мы договорились, что если обстоятельства заставят нас сделать это, то мы так и поступим.

Катя прикусила губу.

– Дьявольщина! – прошептала она. – Мы не должны были допускать дело до такого состояния!

– Но дело приняло такой оборот. И мы бессильны что-либо поделать с этим.

Катя смахнула со щеки слезу.

– Очень хорошо, Арманд, но я не позволю Пьеру вольно разгуливать.

– Как вы предлагаете против него бороться? – спокойно спросил Арманд.

– В открытую. Думаю, что Пьер больше боится человека, который стоит за ним, чем нас. Поэтому я должна выбрать момент, усадить его и сказать ему прямо в глаза, что он убийца.

Арманд мог представить себе такую сцену, какое возмущение охватит Катю. Как Пьер прореагирует на это? Рассмеется ли он, рассвирепеет, обмякнет или признается? Опасная затея… но, может быть, единственно возможная.

– Пожалуйста, Арманд. Не отговаривайте меня. То, что вы собираетесь сделать, должно помочь мне. Вместе мы выведем на чистую воду не только Пьера, но и его сообщника. – Катя помолчала. – Вы сказали, что хотите наказать виновных. Не соглашайтесь все принести в жертву, если вы не уверены в успехе.

В сотый раз Арманд спрашивал себя, правильно ли он поступает. Он не сказал Кате о том, что у него возникли некоторые предположения относительно личности сообщника Пьера. Но такого человека могут разоблачить только самые высокие ставки.

– Ладно, – наконец произнес Арманд с нежностью, которая покорила Катю. – Сорвите с Пьера маску. Но, пожалуйста, не заставляйте меня пожалеть об этом.

Пальцами она коснулась его щеки:

– Жалеть будет не о чем и некогда.

Он наблюдал, как она собирает свои вещи, чтобы уйти, и душа его разрывалась на части. Так много уже произошло с их участием. А впереди их ждали еще большие опасности. Что, если он ее больше не увидит? Как он сможет тогда прожить?

– Катя, – хрипло произнес Арманд.

Может быть, свет так падал на ее лицо или в ее глазах засветился напряженный, понимающий взгляд, но именно в этот момент смятение Арманда относительно своих к ней чувств рассеялось и отлетело как душа, покинувшая тело. С его уст сорвались слова, которые он так давно хотел произнести:

– Я люблю тебя, Катя.

Она подошла к нему, прижалась, расцеловала его лицо и весело рассмеялась сквозь слезы.

– Я уж решила, что никогда не услышу от тебя этих слов!

– Какой я был глупец! – воскликнул Арманд. – Никто и никогда не затрагивал так мои чувства, как вы. Так вдруг, так беспредельно. Я боялся, подозревал…

– Больше этого не будет, дорогой мой. Никогда. Они долго оставались в объятиях друг друга, слившись устами и дав волю своим пальцам.

– Мне лучше уйти, – прошептала Катя.

– Обещай мне, что будешь осмотрительна, – умоляюще произнес Арманд, – и что бы ты ни задумала сделать, держись подальше от Майкла Саиди.

– Придет и его время, – тихо сказала Катя. – Ему не уйти от уготованной ему судьбы.

ГЛАВА 23

Пьер Фремонт сидел за своим письменным столом времен Людовика XIV, изучал последние данные национального бюджета. Его кабинет в банке был настоящим райским уголком, обставленным мебелью и устланный коврами восемнадцатого столетия, с позолоченными, украшенными орнаментом зеркалами, с высоким сводчатым потолком с лепниной. Когда с грохотом распахнулись двойные двери, ударившись о стены, Пьер непроизвольно выкинул вперед руки и опрокинул серебряную чернильницу на уникальный ковер из Обюссона.

В комнату ворвалась Катя, сопровождаемая секретарем.

– Пьер, я хочу встретиться с вами сегодня вечером в «Синей птице», в личной обеденной комнате Арманда. В девять часов. Пожалуйста, не опаздывайте.

– Катя! В чем дело? Что происходит? – крикнул ей вдогонку Пьер.

Катя повернулась:

– Вы узнаете сегодня вечером. – Помолчала и добавила: – Но подозреваю, что вы уже догадываетесь!

В тот же вечер Клео поехала в центр города с виллы, где она жила вместе с Пьером, и спустилась с высоких холмов в бейрутский район Ра. Хотя движение было напряженное, Клео направляла свою машину «масерати» как отчаянная женщина, на волосок не задевая за углы домов и крылья других машин. Свою опасную езду она сопровождала проклятиями и гудками.

– Ма'алеш, – бормотала Клео. – Наплевать! Наступил момент, которого она ужасалась и который, как она надеялась, никогда не наступит. Ее дом и ее бесценные пожитки оказались миражом, как она и подозревала. Однажды Пьер сказал ей:

– Мы, бейрутцы, никогда не сможем ничего завоевать. Но по той же причине мы ничего не сможем и защитить. Мы выживем, потому что готовы пойти на все. Если что-то не выйдет, испробуем другое средство. Мы не суетимся. Предпочитаем выпить, подождать и посмотреть. Запомни, Клео, ма'алеш…

Она крутанула руль, и спортивная машина выскочила на площадь Мучеников, ярко освещенную как во время парадов. Клео втиснула «масерати» в парковочный квадрат и помчалась через площадь в небольшое полупустое кафе, где сидела и курила Джасмин. Ее желтовато-зеленый мундштук покачивался между пальцами, как жезл.