«О» - значит омут - [10]

Дебора дала Патрику возможность подекламировать и побушевать, пока он не выпустил пар, а потом она одержала верх. Она испытывала такую же неприязнь, но это будет их первый (и, возможно, единственный) внук. Что толку демонстрировать гнев и разочарование, если это ничего не изменит?

Прошло две недели, прежде чем Дебора улучила момент остаться наедине с Грегом. Она была на кухне, готовила баклажаны с сыром, к которым, возможно, никто не притронется.

Шелли была вегетарианкой. Сначала Дебора предложила приготовить запеканку с тунцом, помня, как Грег любил ее в детстве.

Шон облизал губы, потер живот и сказал: «Ням!»

Шелли с осуждением положила руку ему на плечо и заявила:

— Нет, спасибо. Мы не верим в то, что живое существо должно умирать, чтобы мы ели.

Как только они вышли из кухни, Дебора повторила заявление вслух, передразнивая ее тон.

К счастью, они выращивали в огороде японские баклажаны. Дебора собрала полдюжины, нарезала, посолила и оставила стекать.

При отсутствии Патрика большую часть недели Дебора привыкла готовить для себя и ломать голову, придумывая блюда, подходящие моральному статусу Шелли.

Дебора посыпала запеканку сыром и поставила в холодильник, пока не придет время ее печь.

Моя руки, она посмотрела в кухонное окно и увидела на заднем дворе Грега и Шона.

Она постучала по стеклу, помахала им, потом задняя дверь открылась, и они вошли.

Грег сказал:

— Мы в изгнании. Шелли устала, ей нужно поспать.

— Я рада компании. Садитесь.

Грег понятия не имел, как развлечь Шона. Оставаясь с мальчиком, он обычно приводил его в дом и давал своей матери возможность снабжать его бумагой, цветными карандашами или игрушками, которые она хранила на чердаке, с тех пор, как Грег был маленьким.

Дебора хотела поговорить с сыном, и теперь, когда представился шанс, она не знала, с чего начать. Она не знала, чего от него ждать в эти дни. Он был высокий, стройный, светловолосый, молодая версия своего отца. Он был добрым ребенком, с легким нравом. Он был отличником все школьные годы, хотя хорошие оценки не приходили к нему легко. Потому что он так много трудился, Дебора думала, что его достижения для него много значат. Может быть, он старался только из желания угодить своим родителям. Пока он не уехал в колледж, не было никаких признаков протеста или неповиноения. В его поведении не было ничего, что позволяло бы думать, что он недоволен образом жизни, какой предоставляли его родители.

Шелли была откровением. Ясно, что девушка олицетворяла тот стиль жизни, о котором он мечтал годами, без желания, а, может, смелости, поведать им. Привести ее в дом означало послание: это то, чего я хочу и чем восхищаюсь. Дебора только могла надеяться, что он понимает, как далеко зашел.

Она пыталась принять Шелли хотя бы ради него, но все, что касалось этой девицы, было отвратительным.

Конечно, Шелли одобряла Дебору не больше, чем Дебора одобряла ее. Она была достаточно умна, чтобы избегать Патрика, чувствуя в нем противника, с которым лучше не связываться.

Она презирала их стиль жизни и не пыталась скрывать свою враждебность. Для Деборы такт и хорошие манеры были балластом, который поддерживал на плаву лодку социальных взаимодействий. Для Шелли быть резкой и прямой значило быть настоящей.

Без буфера взаимной вежливости Дебора терялась и, хотя она не хотела этого признать, побаивалась девушки.

Грег заглянул в холодильник, нашел контейнер с остатками спагетти с тефтелями и начал есть их холодными. Глядя на него, Шон сказал: «Я голодный».

— Как насчет сыра? — спросила Дебора, кинув быстрый взгляд на Грега. Он был ответственным за соблюдение правил Шелли насчет питания, когда ее не было в комнате.

Дебора оставила попытки понять смысл этих правил, которые были произвольными, неожиданными и необсуждаемыми. Грег пожал плечами, так что Дебора открыла пакет с нарезанным сыром и дала Шону кусок. Шон пошел в гостиную, поглощенный отщипыванием кусочков и бросанием их в рот. Ему не разрешалось смотреть телевизор, но Дебора надеялась, что он найдет, как развлечься, не создавая неприятностей.

Она наполнила раковину мыльной водой, сложила туда грязную посуду и уселась за стол.

Дебора знала, что Грег не хочет разговора с глазу на глаз, но она загнала его в угол, и он сдался.

— Я тут думала о Шелли и поняла, что ничего не знаю о ее семье. Откуда она родом?

— Из Лос-Анджелеса. Тустин или Ирвин, я точно не помню. Ее семья отказалась от нее, когда ей было шестнадцать и она забеременела Шоном.

— Это печально. Наверное, ей было тяжело.

— Не. У них все равно были плохие отношения, так что, ничего особенного. Она говорит, что они — кучка свиней, с головами в заднице.

— Понятно. — Дебора поколебалась и решительно продолжила. — Я знаю, что не время об этом говорить, но мы с твоим отцом интересуемся вашими планами. Хочешь ли ты обсудить ситуацию?

— Не особенно. Планы для чего?

— Мы думали, тебе нужно искать работу.

Дебора услышала хихиканье Шона и, оглянувшись, увидела его за углом в гостиной совершенно голого. Он вбежал в кухню, с дерзкой уверенностью, крича и подпрыгивая, чтобы привлечь их внимание. Дебора холодно смотрела, как он потряс ягодицами и убежал.