О Жизни Преизбыточествующей - [49]
Отзвуки подобных состояний, этой любви, изливающейся на всех людей и на все творение, мы находим в величайших мистических страницах русской литературы — в поучениях старца Зосимы в «Братьях Карамазовых». «Братья, не бойтесь греха людей», читаем здесь, «любите человека и во грехе его, ибо сие есть уже подобие Божеской любви и есть верх любви на земле. Любите все создание Божие, и целое, и каждую песчинку. Каждый листик, каждый луч Божий любите. Любите животных, любите растения, любите всякую вещь. Будешь любить всякую вещь, и тайну Божию постигнешь в вещах. Постигнешь однажды, и уже неустанно начнешь ее познавать все более и более. И полюбишь, наконец, весь мир уже всецелою, всемирною любовью» И отсюда рождается состояние любовного восторга, упоение любви, при всей строгой трезвенности духа.
Итак, при всей радости духовной и любви, просветляющей мир, — строгая, даже суровая трезвенность, как и при всей высоте духовной — глубина смирения: вот основная черта этих великих святых и учителей внутренней жизни. И далее — в безмерной любви их, изливающейся на мир, дано чувство живой, свободной соборности, основное для духа Православной Церкви.
В святых уже намечается до известной степени преодоление законов грешного естества; недаром, и останки их сияют славою чудес и исцелений, самые страдания мучеников в глазах Церкви являются подобными «благоухающим цветам» [181]. Высший пример чистоты, святости и вместе с тем высшее благодатное преодоление законов естества — чрез девственное зачатие и рождение Богочеловека — являет Матерь Божия, Дева Мария. Восточная Церковь, рашю как и Западная, расточает ей радостные, восторженные восхваления. Она есть «одушевленная и неопалимая купина», «храм Божий, и ковчег, и чертог одушевленный, и дверь небесная», «златая кадильница, и сосуд манны, и гора Божия, и палата сияющая Божественная», она «вся есть сень святыни, вся исполнена света, вся каплет благоуханием мира». Более того: не только в себе она осуществила чистоту и явилась «сияюшим престолом Божиим», но через этот акт нетленного рождения Богочеловека она обновила, «воссоздала истлевшее естество наше», из нее истекла для нас «струя прозрачная бессмертия», вселившись в нее Господь, тем самым «обожил человеческое естество» [182].
Лучи славы Богочеловека озарили и всецело преобразили своим сиянием Его Пречистую Мать, вознесли Ее, недосягаемо и несравненно, выше всякой твари, как «Честнейшую Херувим и Славнейшую без сравнения Серафим». Отблески той же славы, просветляющей земное естество, озарили уже здесь, на земле, и великих святых. Это те, что от лица человеческого рода предвосхитили в зачатке уже иную, нездешнюю плоскость бытия, грядущее откровение славы; они уже на земле — члены Церкви невидимой, Церкви торжествующей, граждане горнего Иерусалима.
Но не только в духовном горении своих великих святых, айв ежедневной жизни своей — особенно ярко выступает это в таинствах — видимая, земная Церковь преображает тварь, преображает земное естество, делая его восприятелищем, носителем Духа Святого. В этом — смысл и значение благодатной жизни Церкви, Высшее объективное выражение этой просветленной жизни ее, этого соединения Земного с Небесным и преображения Земного чрез Небесное имеем в Таинстве Евхаристии. И здесь опять, согласно вере Церкви, соединяются два элемента, две неразрывные стороны одного процесса: Божественная благодать и нравственное активное участие человеческой личности.
Преображение и освящение Земного Небесным — в этом глубочайший смьгсл таинства Евхаристии. Здесь можно сказать дана in nuce, в сконцентрированном и ярком выражении, вся философия христианства, его мистическая жизнь, его обетования и чаяния. Ибо Таинство Евхаристии есть интимнейший нерв жизни Церкви, —оно для сознания верных является высочайшим, полным потрясающей, превозмогающей реальности осуществлением обетования Иисуса: «Вот Я с вами во все дни до скончания века». Присутствие или пришествие к верным Своим прославленного Господа, воскресшего из мертвых, мистическое воспроизведение и переживание смерти и воскресения Его, откровение Божественной действительности в рамках земного естества, начаток обожения человека и просветления всего мира, и, наконец, горячие чаяния грядущего Царства славы — вот основные мотивы, сплетающиеся в Таинстве Евхаристии.
