О, юность моя! - [147]
— Честное слово?
— Самое честное.
Дома Леська двигался на цыпочках, чтобы не разбудить Акима Васильевича, который жил теперь в комнате Кавуна. Нюся сняла ботинки и шествовала за ним в чулках. Когда они вошли в Леськино обиталище, Елисей увидел на письменном столе записку:
Эпиграмма
«Молодец старик! — подумал Леська.— Производство налажено».
Он предоставил Нюсе свою постель, а сам устроился на кухне: не раздеваясь улегся на свое пальто и накрылся бекешей Беспрозванного. Правда, она нестерпимо пахла нафталином, но была тяжелой и теплой.
Нюся разделась и юркнула под одеяло, откуда, как зверек, стала оглядывать комнату. Ничего особенного в комнате нет, лишь над кроватью висели рядом две картинки: на одной — девушка в лифчике и трусах, на другой она же, но совсем-совсем голая.
«Наверное, бредихинская любовь»,— подумала Нюся, повернула выключатель, чтобы их не видеть, заплакала тихонько, да так, в слезинках, и уснула.
Проснулась она в диком страхе: что-то живое и тяжелое прыгнуло к ней на ноги. Нюся сбросила эту тяжесть и услышала, как она плюхнулась на пол.
Крыса!
Девушка закричала в голос. Вбежал Елисей и включил электричество.
Нюся, закутавшись в одеяло и вся подобравшись, забилась в угол кровати.
— Что случилось?
— На меня кинулась вот такая крыса… Я сейчас же пойду домой… Придвиньте ко мне это стуло: там лежит мое платье и карпетки.
— Вы никуда не пойдете: сейчас три часа ночи.
— Все равно.
— Глупости.
— Нет-нет. Я ужас как боюсь крыс.
— Не бойтесь, я буду с вами. Вы ляжете у стены, а я с краю.
— Ну, не будьте же такой вредный!
Елисей пошел на кухню, взял увесистую кочергу, а когда вернулся, Нюся уже оделась.
— Я вас не выпущу,— твердо сказал Леська.
Нюся заплакала.
— Вы хотите меня снасильничать?
— Но ведь я дал вам честное слово, что не трону вас.
— Я вам не верю,— жалобно протянула девушка.
— Да вы мне просто не нравитесь как женщина! Можете это понять?
— Ну-у? Не наравлюсь? — еще жалобнее протянула Нюся.
— Не нравитесь. Спать!
Елисей лег с краю. Нюся посидела-посидела и тоже прилегла. Одетая. Свет они не выключили. Крыса больше не приходила. Но пришел Аким Васильевич и увидел Леську, спящего между кочергой и девушкой.
Из-под одеяла на колдуна глядели два желтых глаза.
— Девушка, кто вы и зачем?
— Я Нюся Лермонтова, а зачем, сама не знаю.
— Лермонтова! А вы знаете, что уже семь часов утра?
Упоенный тем, что в его квартире зазвучал девичий голос, Аким Васильевич покатился на кухню. Вскоре туда явилась Нюся и отобрала из рук Беспрозванного самовар.
— Дайте мне. Вы не умеете.
Аким Васильевич разбудил Леську.
— Ну? Как эпиграмма? Да вы вставайте! У нас в доме девушка, нужно готовить завтрак, сбегайте за колбасой.
Елисей взглянул на часы.
— Э! Теперь уже не до завтрака. Спасибо за новую эпиграмму. Эта значительно удачнее старой, хотя все еще утонченна. Надо грубее! Понимаете? Хлестче!
Вечером Елисей, возвращаясь с работы, проверил «огневые точки» по Екатерининской, а Нюся по Вокзальной. Итог был очень поучителен: почти все эпиграммы по Екатерининской содраны, все по Вокзальной остались нетронутыми. Молодец Нюська!
В ближайший свободный день Елисей сбегал в университет сдавать «Энциклопедию права». В курилке среди студентов уже говорили об эпиграмме, хихикая и ликуя.
— Нет, наши не сдаются, черт возьми! — крикнул какой-то студент, явно выражая общее мнение.
Эта фраза опьянила Бредихина. Значит, не напрасно они с Нюсей поработали. Значит, их жизнь тоже кому-то нужна.
Конечно, Леська понимал, что его работа — капля в море. Но море-то существует! Его за туманом не видно, но оно дышит, его дыханием наполнен весь Крым. Партия каждый раз угощает белогвардейцев таким штормягой, что только держись! Взять хотя бы партизанское движение, охватившее Симферопольский, Карасубазарский и Феодосийский уезды. Это не жалкие Леськины листовки. И все же листовки кое-чего стоят. Надо продолжать в том же духе!
В конторе он напечатал одним пальцем новую эпиграмму, а следующей ночью они с Нюсей снова пошли по улицам, но на этот раз Елисей двигался по Вокзальной, а Нюся осваивала Екатерининскую. Однако теперь они встречались уже не у Дворянского театра на виду у патруля, а на пустой Петропавловской площади. Елисей снова пришел первым и некоторое время поджидал Нюсю, прислушиваясь и ожидая звона ее шагов. Ему казалось, что ждет любимую девушку, которая спешит к нему на свидание.
Потом они вошли в квартирку — он на цыпочках, она в носках.
Включив электричество, Елисей привычно взглянул на письменный стол: там лежала газета с очерченной синим карандашом фразой Врангеля:
«Я смотрел укрепления Перекопа и нашел, что для защиты Крыма сделано все, что только в силах человеческих».
— Нюся! — сказал он девушке утром.— Я сегодня на фабрику не пойду: у меня здесь дело.
Он вошел к Акиму Васильевичу и сел у него в ногах. Старик проснулся.
— Кто это?
— Надо срочно написать разящее стихотворение хотя бы в восемь строк.
— Ах, не навязывайте мне этой тягомотины!
Леська расхохотался:
— Откуда у вас такое слово?
— Из тюрьмы, конечно.
— Браво! Вы делаете успехи. В таком же стиле напишите едкий стишок. Но теперь он должен быть уже не только против Врангеля, а против всей белогвардейщины, против всего капитализма! Хватит играть в бирюльки! Время, Аким Васильевич, очень серьезное.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.