О воспитании мальчика в неполной семье верующей матерью - [12]

Илюшин папа, в частности, не живет со мною, но он, вне всякого сомнения, любит своего старшего сына (к тому времени у бывшего мужа была новая семья, где родился его второй сын —Роман), он, в меру сил, заботится об Илье, напомнила мальчику, какие хорошие подарки папа ему всегда дарит, как по-доброму они всегда общаются при встречах. Костик унялся и больше не изводил Илью разговорами о мнимой нелюбви его отца к нему. Но Илья еще долго вел со мной беседы о том, чтобы позвать папу назад.

Я приводила ему доводы, что этого сделать невозможно, поскольку сейчас у отца другая семья, в которой растет маленький ребенок Мой сын предложил забрать папу вместе с ребенком, а маму единокровного братца отправить «в ее деревню». Еле-еле убедила сына, что эта женщина ни в чем не виновата, что она появилась в жизни отца после того, как мы расстались. Сказала, как мне жаль, что мы расстались с его отцом, но если прошло так много времени и мы по-прежнему врозь, значит ничего уже исправить нельзя, как ни жаль. Отец живет своей жизнью и растит ребенка, а ты у меня уже вырос, скоро пойдешь в школу, да и с папой ты видишься и общаешься довольно часто. Отец брал Илью на выходные дни к себе в гости, они ходили с ним и младшим братом развлекаться в Парк отдыха. Впоследствии, когда мы с сыном и бабушкой сменили место жительства, его отец приезжал к нам несколько раз и мог провести с сыном какое-то время. На этом мальчик успокоился, и теперь такие вопросы не возникают.

Кое-что из области анатомии

Когда сын был еще грудничком, я решила, что буду воспитывать его в целомудренном отношении к человеческому телу. Я знала, что нам не миновать того времени, когда сын (как и все дети) разделит мир пополам, руководствуясь принадлежностью людей к мужчинам или женщинам. Он рано стал понимать, что он и дедушка — мужчины, а мы с бабушкой — женщины. Пока еще по тому, что мужчинам присуще выполнять свои определенные обязанности по дому, а женщинам — свои (впрочем, все всегда друг другу в чем-то помогали).

Однако никто из нас, взрослых, не заострял внимания ребенка на области пола. Мальчик знал, что когда он вырастет, то у него выпадут молочные зубы и вырастут новые, крепкие. Он знал, что у «больших» дядей ноги, руки, грудь покрыты волосами, что у них растет борода и усы и что с ним будет то же самое, когда он вырастет.

Однако мы все же пережили момент напряженного исследования сыном своего мужского начала. Было такое время, когда каждую свободную минуту он рассматривал и ощупывал —что же там обретается в его трусишках. У него не хватало хитрости выбирать для этого занятия укромные уголки, и я могла обнаружить его, увлекшегося созерцанием собственных «прелестей», едва ли не посредине двора или кухни. Я не кричала и не одергивала его, но предлагала заняться чем-нибудь, что могло отвлечь его от прежнего занятия. Точно так же поступала и бабушка.

Конец «исследованиям» положил мой добрый знакомый, к которому я обратилась за советом и помощью. Взрослый мужчина однажды сказал моему мальчику, что пора бы и прекратить физиологические изыски, поскольку от этого может исчезнуть «мужская сила». Как рукой сняло. Сын мой образумился и успокоился тем, что уже успел рассмотреть (хотя, конечно, он не понимал смысла слов «мужская сила»). Он перестал исследовать себя. Даже гигиенические процедуры, которые проводились им с особой тщательностью, не вызывали в нем напряженного интереса к себе. И слава Богу.

Он подрос и стал спрашивать меня, откуда берутся мысли, что стучит в груди, куда попадает еда, которую он съедает. Я «на пальцах» объясняла ему то, как устроен человек. Когда же мальчик подрос еще, то я показала ему некоторые иллюстрации из анатомического атласа, рассказала о необходимости беречь здоровье, поскольку здоровый организм —это Божий дар, и небрежное отношение к такому великому дару — недопустимая, непростительная ошибка, это грешно. Точно так же бережно нужно относиться и к здоровью другого человека и ни в коем случае не наносить вреда себе или другим неосторожными и необдуманными действиями и поступками.

Недалеко от нашего дома находился дом для престарелых и инвалидов. Мы часто видели калек, одиноких и брошенных всеми, принятых на попечение государства. Мальчик видел, насколько несчастны эти люди и насколько они лишены тех возможностей, на которые здоровый человек внимания своего и не обращает Инвалиды слепы, глухи, без рук, без ног, недвижимы. С ними произошел несчастный случай или они сами были неосторожны с собой. Сын мог видеть, как важно человеку оставаться здоровым. А когда ему случалось замыслить какие-нибудь дела, связанные с риском для здоровья, и он приходил ко мне за помощью или за разрешением и настаивал на том, что все же поступит по-своему, то я напоминала ему про какого-либо калеку из дома престарелых, говоря, что он может стать таким же, если претворит свой замысел в жизнь. Это помогало. До определенного времени «анатомических» и «физиологических» трудностей не возникало.

Но вот однажды я застаю сына в неизменной компании все того же Костика, когда они, противно хихикая, рассматривают Большой анатомический атлас. Я тихонько подглядела, что же вызвало такое безудержное «веселье». Оказалось, пищеварительная система. Вернее, её конечный пункт. Нужно сказать, что отец Кости работал патологоанатомом, и Костя был намного просвещеннее моего сына во многих вопросах. Однако отношения в его семье — отдельный разговор.