Она глядела на сплетение ивовых прутьев в корзинах, лёжа на неповреждённом боку, и обдумывала, как бы поизящней разыграть промах Безухого против него. Как бы подать информацию так, чтобы Загри поверил, что Джито хотел его подставить перед кхади…
Дверь распахнулась, пропуская сначала три звонких голоса, а потом — троих девушек в арнакийских передниках. Все три тут же устремились к Кошке.
— Ох, это ты же Вейса?
— Ой, бедная, ужас какой!
— Я б на месте умерла б, чесслово!
Одна из девушек села на край кровати, другая стала рядом, третья, рыжая, стала ободряюще гладить Кошку по плечу.
"Хал тэгарэ!" — в очередной раз с досадой подумала Кошка, а Вейса уже причитала и охала со всеми: ей, видите ли, всё равно не уснуть после такой жути, а срочно надо поделиться…
— Страсть, как больно, да? — жадно спрашивала та, что присела на кровать. — А ещё когда промывали — это ж смерть! — продолжила она, дождавшись утвердительного ответа. — Я б визжала, как порося!
"Ой, дура! — подумала Кошка, внутренне напрягаясь. — Идиотка! Сидела она, интриги интриговала всю перевязку! А охать нам не по статусу: старшие кхади, пример для малолеток…" Она поразмыслила ещё, и решила, что сойдёт. Может, у Вейсы с перепугу боль прошла. Бывает. Ступор от пережитого.
Разговор, тем временем, скатился на достоинства хозяина, недостатки низкого жалования и недостачу приличных женихов в пределах досягаемости, откуда вновь вернулся к хозяину, который не то что на служанок, а и на жену свою внимания не обращает. Всё в делах, всё по городу мотается, а домой приходит только чтоб кого-то в кабинете принимать.
— …так с ним и заперся, теперь, чего доброго, всю ночь просидят.
— С кем заперся? — переспросила Кошка рыжую девчонку.
— Да пришёл какой-то, вроде зангца: серьга в ухе, шапка ихняя, и глаза зыркают. Сам неприметный такой, бесцветный какой-то, а на левой руке пальцев не хватает. К хозяину то и дело всякие шастают — ух, какие! Так бы и спряталась в чулане, да поглядеть любопытно ж… — охотно продолжала разговорчивая девушка, хоть Кошка уже не слушала, обдумывая любопытный вопрос… Что делать в доме тэрко наёмному убийце Нхарию по прозвищу Призрак?
— Это что же, вам всю ночь не спать? — сочувственно сказала Вейса. — Вдруг лорду герцогу чего понадобится?… Он голосом кричит, или звонок какой есть?
— Да он до нас не кричит, — махнула рукой одна из девушек. — Там Ёнта, старый хрыч, караулить будет в каморке рядом, если вдруг чего надо. Потому что до нас и не докричаться: кабинет — это ж наверху, на третьем этаже, аж за большим залом…
— А вот я в одном доме видела такой звонок, — сказала Вейса, — что за шнурок дёрнуть, а шнурок протянут до людской, и там к колокольчику привязан. Хозяева за шнурок дёрнут, а у слуг звенит…
Беседа пошла было о достоинствах и недостатках разных способов вызова слуг, а потом Вейса с мученическим лицом села и попросилась в отхожее место. От проводников отказалась, три раза выспросила дорогу ("А потом направо? А, направо лестница наверх? Значит, налево…") и нет ли во дворе собак, взяла свечной огарок побольше и ушла плутать.
Планировка оказалась очень простой: квадрат с двориком в центре, а по сторонам квадрата — по два ряда комнат с коридором посредине. Лестница справа оказалась на месте, и Кошка бодро зашагала вперёд. Ступенек через двадцать пошла не так бодро, потом стало холодно, будто от сквозняка, потом бросило в жар, и ноги налились неожиданной тяжестью.
"Жар — это хорошо, — подумала Кошка, чувствуя горячую пульсацию в плече и боку. Широкая колонна у края лестницы покачивалась перед глазами. — Если кто увидит, буду бредить".
До кабинета она дошла с передышками, никого не встретив, даже пресловутого Ёнту, который должен был торчать где-то здесь. Видимо, не выходил из упомянутой каморки.
Кошка бесшумно подошла к двери, из-под которой сочился свет, и стала слушать. Толстое дерево гасило почти все звуки, и расслышать удавалось только обрывки.
— …любые сведения… — это ол Баррейя. — …пыль, налоги, контрабанда — что угодно…
— …доказательства, чтобы их взять?.. — всё верно, действительно Нхарий. Кошка потёрла ладонью лицо. И ладонь, и лицо были мокрыми и липкими.
— …"Стрижах"… — сказал герцог, заставляя вслушиваться внимательней: "Стрижи" были имуществом кхади. — …доказательств нет… ("И не будет, — подумала Кошка. — Уж где-где, а в "Стрижах" отродясь никаких доказательств не было".)…подозрения, что это кхади…
Потом было ещё что-то неразборчиво, потом Нхарий сказал что-то утвердительное, но этого Кошка не слушала, потому что бок и плечо прострелило такой болью, что пришлось разогнуться и встать, держась за стену и стискивая зубы…
Дверь открылась, и Кошка тупо подумала, что не надо изображать мутный взгляд. Думать не тупо уже не получалось, а взгляд и так был вполне мутным, и в этой мути колыхался ол Баррейя.
Вейса мяукнула что-то про отхожее место, плутания и ещё что-то, пока ол Баррейя что-то спрашивал. Потом в голове прояснилось немного.
— Идти можешь? — повторил герцог, но ответа уже не стал ждать, а поднял на руки и понёс куда-то. Вероятно, обратно в людскую, поскольку проснулась Кошка уже там и уже под вечер.
