О снах и о смерти - [42]

В серии снов Эдингера мы находим ещё один пример архетипического мотива исцеления тела. В одном из его снов этот мотив был представлен следующим образом:

Как и в «Иудейских легендах» Гинсберга [8], где Бог состоял в личностных отношениях с различными индивидуумами, казалось, Он назначил мне испытание, во всех отношениях неприятное. Я не был к нему готов ни технически, ни эмоционально. Сначала я должен был искать и найти человека, который ждал меня.[8] Вместе мы должны были точно следовать инструкциям. Конечной целью испытания должен был стать абстрактный символ со священными или табуированными значениями. Этот символ находился за пределами нашего понимания. Задача состояла в том, чтобы отрезать этому человеку запястья и объединить их вновь, чтобы получилась шестиугольная форма. Два прямоугольника от каждой руки должны были быть удалены. Сами эти прямоугольники символически имели большое значение. В результате они стали мумифицированными, высохшими и чёрными. Вся эта процедура занимала очень много времени, была крайне тонкой и сложной. Мы вынесли её стоически, как что-то, чего требовала от нас судьба. И мы верили, что добьёмся того, что в конечном итоге от нас требовалось. Символ, который получился в результате наших трудов, обладал неприступной аурой таинственности. Мы оба были истощены этим испытанием.[10]

Как отмечает Эдингер, ссылаясь на алхимический мотив разделения или расчленения, руки представляют собой инструмент сознательной воли. Отрезать их — означало пережить опыт бессилия эго или, выражаясь словами Юнга, «поражения эго».[11] Шестиугольник, из которого затем был сложен образ Самости, также может представлять собой примитивную маску, отражающую лицо Бога. Как правило, число шесть означает единство противоположностей. В этих образах для нас вновь важно, что принесённый в жертву человек символизирует носителя воли эго, и с обрезанными руками он становится сосудом Самости. В символизме этого сна непосредственно отражена аналогия с процессом мумификации у древних египтян.

Марк Пелгрин даёт еще один пример сна умирающей женщины:

Очень отчётливо я видела во сне серьёзных мужчин как будто бы в процессе торжественного ритуала. Они ожидали, что я въеду на носилках в открытую веранду, которая выходила на внутренний двор. На мужчинах были яркие одежды, немного похожие на шёлковые одеяния жокеев. Все ожидали совершения какой-то работы во внутреннем дворе, а некая самая важная и ответственная часть этой работы касалась меня.

У меня было смутное впечатление, что я должна была быть принесена в жертву богам, и для этого готовился алтарь.[12]

Мне кажется, этот сон вновь указывает на обожествление тела подобно тому, как это происходит в египетских ритуалах путём трансформации тела и его внутреннего исцеления. В этом процессе различные части тела объединяются с различными архетипами. Иногда мёртвое тело символизирует животное, как мы видели во сне о разлагающейся лошади. Этот же мотив содержит предсмертный сон, который отправил Юнгу его служащий:

В бою была убита волшебная лошадь. Сновидец хранил её останки в течение многих лет. Затем он спускается вниз по лестнице и встречает воскресшую лошадь. Она съедает все свои внутренности, которые были у него, и становится готовой к тому, чтобы сновидец оседлал её.[13]

Юнг ответил ему:

Сон о лошади отражает соединение с животной частью души, которую ты в течение длительного времени не замечал. Для этого союза необходимо особое состояние ума, а именно — бессознательное состояние, которое даёт тебе возможность достичь подлинного прогресса. Ты можешь понимать это как естественный мыслительный процесс бессознательного или как предвосхищение продолжения психической жизни после смерти.[14]

Другими словами, это значит, что в символе лошади на самом деле скрыты архетипические образы и идеи животной души тела, а через перенесение в жертву этих внутренностей (сравните с мифом о Митре, убивающем быка) может быть пережит скрытый духовный аспект животной души коллективного бессознательного. По всей видимости, по ту сторону смерти существует духовная жизнь.

Идея соотнесения различных частей тела с определёнными богами (архетипами) очень хорошо разработана на Дальнем Востоке. К примеру, в даосском мировоззрении китайцев человек представляет собой микрокосм (как и в западной астрологии), который связан с различными аспектами неба и их соединениями.[15] Тонкая психофизическая жизненная энергия, называемая «ци», пронизывает физический космос и циркулирует по нему.[16] У каждого органа и даже у каждой самой маленькой части тела есть своё божество, которое описывается как «высший управитель», осуществляющий главную функцию этого органа. Если божество разрывает с ним связь, орган перестаёт функционировать и разрушается. О таких божествах тела необходимо заботиться с помощью медитации, соблюдения определённой диеты и т. д. Чтобы прожить долгую жизнь или даже достичь бессмертия, необходимо объединить их через тело.[17]

Органы также являются местом, где живут «небесные чувства» [18], такие как доброжелательность, досада, горечь и радость. Во многом эти чувства точно так же определяются небесами, как вызванные влияниями планет базовые эмоции. В этой духовной иерархии сердце представляет правителя, т. к. оно является источником духа и ясности. Лёгкие отвечают за организацию и порядок; печень занимается планированием и разработкой стратегий; толстая кишка даёт инструкции, как делать что-то правильным образом, как трансформировать события и производить перемены; тонкая кишка отвечает за развитие; почки — за силу того или иного действия и т. д. В макромире этим органам соответствуют образы определённых звёзд.