О системах диалектики - [2]

Почему? Здесь возможны два ответа: или у него не хватило сил и таланта, или он осознал ненужность и даже невозможность нового метода. Есть достаточные основания утверждать, что правильным ответом является второй. Не только потому, что он подтверждает утверждение Г. Гегеля о возможном совершенствовании в дальнейшем лишь отдельных сторон диалектического метода. Но и по существу дела, которое выясняется из дальнейшего исследования отношения К. Маркса к диалектике.

Из Предисловия к работе «К критике политической экономии» явствует, что К. Маркс работал над методом. Он пишет: «Общее введение, которое я было набросал, я опускаю…». Сам К. Маркс дает весьма неопределенное объяснение этого «опускания»: «…по более основательном размышлении решил, что всякое предвосхищение выводов, которые только ещё должны быть доказаны, может помешать…» (Маркс К. К критике политической экономии. М.: ГИПЛ, 1949. С. 5).

Присмотримся к этому «Введению». Оказывается, что здесь есть параграф о методе. Правда, называется он «Метод политической экономии» т. е., по нашему мнению, речь идет о частной диалектике, о применении объективной (всеобщей) диалектики к частной предметной области. И по содержанию это скорее комментарий к методу, чем изложение какого-то нового метода. Это разъяснение отношений между экономическими категориями. На основе диалектического метода К. Маркс делает это сознательно и изящно, категории политической экономии логично выстраиваются, а их взаимосвязь помогает глубже понять историческое развитие экономической мысли. И все-таки это не метод, а разъяснение некоторых, наиболее трудных методологических проблем экономической науки. Здесь К. Маркс вспоминает и Гегеля, критикуя его за иллюзию, «что реальное следует понимать как результат себя в себе охватывающего, в себя углубляющегося и из себя развивающегося мышления, между тем как метод восхождения от абстрактного к конкретному есть лишь способ, при помощи которого мышление усваивает себе конкретное. Однако это ни в коем случае не есть процесс возникновения самого конкретного» (Там же. С. 213–214). Но эта критика относится не собственно к системе диалектики (методу) Гегеля, а к целостному мировоззрению Гегеля, в котором диалектика занимает центральное место. К тому же, в этом месте у К. Маркса конкретное понимается как эмпирически конкретное, связанное с единичными экономическими явлениями. У Гегеля же речь идет о разумно конкретном (теоретически конкретном, логически конкретном). Поэтому уже третья категория «Науки логики» – «становление» – есть конкретная категория, поскольку она представляет собой единство многообразных определений. Конкретное есть, по старинному определению философии, на которое опирается также и К. Маркс, единство многообразных определений (Там же. С. 213). Но категория «становление» конкретна даже в более глубоком смысле, он есть единство противоположных определений: бытия и ничто. Иначе говоря, содержание категорий в логике и в частной науке различно. В диалектическом мышлении (диалектике) само мышление является своим содержанием. Поэтому нормально, что оно исходит из себя. Другое дело, что в системе мировоззрения в целом мы должны выяснить и объяснить: откуда и как возникает и развивается мышление на основе исторически развивающейся практики.

Таким образом, к 1859 г. – к возрасту акмэ, специальной системы диалектики К. Маркс не создал. Следовательно, пока истинной и высшей системой диалектики продолжала оставаться «Наука логики» Г. Гегеля, но К. Маркс создал к этому времени новое, вполне научное мировоззрение, в котором место диалектики в системе наук фундаментально переосмыслено.