О сильных мира того - [29]
Эге, — думаю я, — я заболел, — Какая досада, как раз перед тяжелой работой.
Но нет, оказывается, что постепенно, один за другим, как мертвецы из гробницы повылезли из уборных мои друзья.
— Папа, — сказала моя дочь, — мое сердце бьется, как никогда.
— Мне страшно, папа, как никогда…
Оказалось, что и все остальные переживали что-то новое, неведомое им до сих пор.
О, этот запах, от которого так мучительно бьется сердце…
О сне больше нечего было и думать. Тьма все больше и больше сгущалась кругом. Вдали, за рядом мышеловок, происходило что-то таинственное. Глаза напрягались проникнуть сквозь черную воздушную завесу, а слух со склеротическим шумом биением сердца до тонкости остро воспринимал волну гула подземного гудящего, переливающегося какого-то нудного звука.
Изредка, то здесь, то там, сквозь рокот человеческих голосов, прорывались звуки пищиков гармошки. С густотою тьмы сгущалась и толпа.
Эти жуткие звуки с левой стороны то замирали, то снова перекатывались с одного конца поля до другого, двигались, как полки чудовищ. Чудился с ветром в темноте и полет летучих мышей, и дуновение ведьм верхом на метлах, точно в сказке… Волосы на голове шевелились сами собою и по позвоночному столбу, под потной фуфайкой, пробегал электрический ток.
Стало рассветать. Мы все на ногах, и серенький свет, пробивающийся в маленькие окошечки уборных, не обновлял настроения, а предвещал еще что-то худшее. Говор отдельных голосов за стеной театра, заставил нас выйти на воздух, и нашим глазам представилась следующая картина: кучками, в три, четыре человека, от ряда смертоносных будок, бежали расстрепанные, без шляп и картузов, помятые люди, ищущие что-то на земле.
Вот эти люди добежали до моего театра, стали на четвереньки и лакали, как собаки, грязную воду в луже, которая медленно наполнялась из моего парового двигателя, служившего мне для накачивания воздуха в бани полевого рояля.
Они хлебали эту грязь, водоохладевшего пара, смешанную нефтью, как жирные щи.
Я побежал туда, откуда бежали люди, все больше и больше наполняя собою поле. То справа, то слева, параллельно с будками, попадались полуголые в лохмотьях трупы.
Это была страшная картина. Когда я, задыхаясь, подбежал к отверстиям между будок, я увидел, как люди, стоящие свободно вне границы, вытаскивали, хватая за волосы и за ноги, из этих воронок — ловушек живых, полумертвых и мертвых людей. Живые, жадно вдохнув в себя воздух, падали мертвыми на землю.
Мой доктор перочинным ножем пробовал разжимать стиснутые зубы несчастным, чтобы влить туда воду, и уже в третий раз ломал свой перочинный ножик.
Вся одежда оставалась в массе тел, а голые корчились, хрипя и задыхаясь, на пыльной траве поля.
Я умудрился, не помня себя, забраться на будку, и только успел выглянуть вниз на колыхающуюся, движущуюся толпу, как увидел: среди живых идут мертвые; их влекут за собой, живые, точно волны, то приливая, то отливая, и с каждой минутой создавая все новых мертвецов. Моментами через море голов перекидывались дети; счастливцам удавалось ползти и перекатываться по головам живой массы.
Густое удушливое и вонючее облако испарений от тел и дыханий колыхалось, как пар расстилаясь далеко-далеко…
Закружилась голова, и я скатился обратно на траву…
Девушка с раздавленной грудью ползла по земле, широко раскрывая рот, и царапала ногтями мою ногу…
Я с моими служащими переносил умирающих к себе в театр, работая беспрерывно полтора часа.
Доктор беспомощно констатировал одну за другой смерть. В остатках штанов, в карманах мертвецов, мои служащие находили какие-то грязные куски мяса, смешанные с пылью и липкой кровью. Оказалось, что эти бесформенные кусочки были обрывками от ушей с серьгами и отсеченные наскоро пальцы с золотыми обручальными кольцами.
«Предусмотрительный» обер-полицеймейстер Власовский за несколько дней до празднества распорядился выслать на время коронации из Москвы несколько сот хулиганов, воров и тунеядцев, которые прекрасно учли все обстоятельства и вооружившись финскими ножами, возвратились в Москву из окрестных деревень к праздничному полю, где и смешались с толпой… Там же, в толпе они рвали у живых соседок уши с серьгами и пальцы с кольцами, часто пробивая себе дорогу тем же ножем и тут же погибали от напора все прибывающей многотысячной толпы.
Жандармы, по приказу запоздавшего начальства, чтобы спасти хоть задние ряды толпы, врезывались в живую массу человеческих тел; тут же они были стащены с лошадей и разорваны на куски.
Другие верховые жандармы, видя участь сотоварищей, поворачивали лошадей и удирали врассыпную.
Всех ужасов не перечесть. Установить точно число погибших было невозможно и вот почему: оставшиеся от французской выставки колодцы, из экономии вороватых чиновников наскоро заделанные гнилыми досками и бревнами и засыпанные сверху землей и дерном, во время живой лавы были пробиты человеческими телами и наполнены до краев заживо погребенными людьми. Кроме раздавленных со сломанными ребрами и исковерканными грудными клетками людей, многие погибли без видных повреждений, задохнувшись в испарениях.
Вид трупов был ужасен: распухшие головы, часто с высунутыми языками и белые, как мрамор, бескровные тела.
Автор книги — знаменитый дрессировщик Владимир Леонидович Дуров (1863–1934) рассказывает о своих воспитанниках — зверях и птицах. Будучи не только профессиональным дрессировщиком, но и учёным, он внимательно изучал повадки животных, их поведение и нравы. Его наблюдения легли затем в основу интересной науки — зоопсихологии.Кроме того, Владимир Дуров был непревзойдённым клоуном-сатириком, который высмеивал со сцены балаганов, цирков и театров людские пороки. При этом он гордо называл себя «королём шутов, но не шутом королей».
Автор этой книжки — известный народный шут-сатирик, дрессировщик животных — Владимир Леонидович Дуров, который много лет выступал в цирках со своими зверьками.Об этих-то зверьках В. Л. Дуров и рассказывает в своей книжке. И все, о чем в ней написано, — правда, не выдумка: все эти звери жили, работали, были товарищами и помощниками В. Л. Дурова, разделяли его полную разнообразных приключений жизнь.
Автор этой книжки — известный народный шут-сатирик, дрессировщик животных — Владимир Леонидович Дуров, который много лет выступал в цирках со своими зверьками.Об этих-то зверьках В. Л. Дуров и рассказывает в своей книжке. И все, о чем в ней написано, — правда, не выдумка: все эти звери жили, работали, были товарищами и помощниками В. Л. Дурова, разделяли его полную разнообразных приключений жизнь.
Изучая душевный мир животных, стремясь проникнуть в их мозг, узнать тайны природы, узнать, думают ли они, как мы, люди, мы часто ставим себя на место животных и за них рассуждаем. Мы задаем себе вопросы, имеют ли они представление о каком-нибудь предмете, чувствуют ли, переживают ли, различают ли цвета, звуки, и т. д. и, приписывая им свои мысли и чувства, ставим себя на их место и наоборот.И вот раз я перенесся мыслью в иной мир, перенесся в жизнь моей свиньи и представил себе, что смотрю на все происходящее ее глазами.
Автор этой книжки — известный народный шут-сатирик, дрессировщик животных — Владимир Леонидович Дуров, который много лет выступал в цирках со своими зверьками.Об этих-то зверьках В. Л. Дуров и рассказывает в своей книжке. И все, о чем в ней написано, — правда, не выдумка: все эти звери жили, работали, были товарищами и помощниками В. Л. Дурова, разделяли его полную разнообразных приключений жизнь.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.