О сеньоре Красная Борода, рыцаре, влекомом сокровищем, но не обретшем оное - [6]

ОТСТУПЛЕНИЕ о том, как епископ благословляет кушанья

Не склонные к мистике современные исследователи старались объяснить конфликт между гвельфами и гибеллинами конфликтом между сторонниками пап и сторонниками императора. Все итальянцы — натуры чувствительные и пламенные. Им свойственны в равной степени и благоговение пред святынями, и неприязнь к притеснениям. Папская церковь для итальянских республиканцев была символом ханжества, светской меркантильности и сервильности. Если коммунары и объединялись с папами, то не из-за их священного сана, а из личных симпатий и редких человеческих качеств понтифика. Так было с папой Александром — «другим» папой, не признанным Барбароссой.

Начиная с прискорбного «инцидента со стременем», когда император Фридрих Барбаросса отказался исполнить формальную шталмейстерскую службу, принятую еще во времена Каролингов, странная, витиеватая история отношений Барбароссы с папством приобретала все более мрачные черты готического романа. Тогда, когда обиженный за стремя папа отказался венчать Фридриха, кое-кто из предприимчивых горожан предложил…купить ему императорскую корону за 5000 фунтов золота. Император отказался. И не только потому, что ему идея благословения тоталитарной монархии была политически гораздо дороже сомнительной сделки с коммунарами. Барбароссе по серьезным, я бы сказала, мистическим причинам было очень важно, чтобы его власть, темный дар Нибелунгов, сокровище, выросшее из темных глубин проклятого клада, была «отмыта» горним благословением. Срастить темный мифологический низ и лучезарный божественный верх — это было потребностью, залогом прощения истосковавшейся, блуждающей в великолепном одиночестве власти души императора. К этой цели он шел путями, весьма характерными для правителя: если церковное благословение не проливается на его голову елеем, то нужно что-то менять в церкви. Сразу же после смерти папы Адриана («папы в стремени»), большинство кардиналов избирает папой Александром III кардинала-канцлера Бандинелли. Меньшинство, составлявшее партию императора, избрало папой Виктором IV кардинала Монтичелло. Оба папы были интронизированы, Александр признан папой практически всеми церковными и светскими властями европейских государств, зато Виктор был признан Барбароссой — обоим этого было достаточно. После смерти Виктора IV в 1164 году римляне потребовали возвращения папы Александра в Вечный город, но император выбил его со священных позиций силой оружия и интронизировал нового антипапу — Пасхалия III. Ирония истории заключается в том, что антипапы оказывались очень недолговечными, и после скоропостижной кончины очередного в рядах римских кардиналов возникало суеверное замешательство. С определенного времени на пост «личного папы» императора стали соглашаться только его земляки. Но и это не смущало Фридриха, решившего биться за благословение небес до последнего. За время правления он интронизировал четырех антипап. Помимо Виктора IV, Пасхалия III, это Калист III и Иннокентий III.

Да и папы пользовались гвельфами в исключительных случаях: когда надо было решить свои политические проблемы любой ценой. Едва же брезжила возможность соглашения со светской властью, папство предавало пламенных революционеров. Опасная коммунарская идея была папам так же противна, как и императорам. Дым от костра Арнольда Брешианского — недвусмысленное тому подтверждение. Но не единственное и не самое ужасающее.

В нашей истории с Красной Бородой и коммунарами папа римский, вернее, один из двух, правящих одновременно, — оппозиционный Барбароссе итальянский папа Александр стал символом и знаменем оппозиции. Понимая двусмысленность оказываемой ему поддержки, он искал себе сторонников поавторитетней и поспокойней. Он находил их при королевских дворах Франции и Англии, в Сицилийском королевстве и даже в Византии. Папа Александр был орифламмой итальянских коммунаров, именем победы, которым оппозиционеры нарекут город — центр сопротивления. Но это имя давали сами коммунары, это знамя водружали они. Его же роль в борьбе коммун с императором была незначительной.

Стоит ли удивляться? Это же рыцарский роман, а в настоящем рыцарском романе так и должно быть. Куртуазный роман — произведение сугубо светское, духовное лицо в нем присутствует в роли статиста, чья реплика сводится к сакраментальному «кушать подано». В одном знаменитом куртуазном романе епископ действительно появляется в связи с кулинарной тематикой. За славным рыцарским столом сие высокое духовное лицо возникает так некстати, что автор начинает маяться — к чему бы его приспособить. Наконец, повествователь находит почтенному достойное занятие: священник благословляет трапезу героев, а потом, когда рыцарский пир достигает свойственной ему удали, благоразумно исчезает из повествования. Заглянем под крышку — интересно, какие кушанья благословляет святой отец в нашей истории?

Времена Барбароссы — самый разгар крестоносного движения на Востоке против врагов христианства, неверных. Ситуация на Востоке осложняется каждый день — идея «священной войны», на которую так ставила Церковь, терпит унизительное и разгромное поражение. В Европе, обобранной ради бездарных действий на Востоке и оскорбленной несостоятельностью собственного героического имиджа, идея крестоносных походов становится все более непопулярной. И в этот момент — ну совсем, кажется, неподходящий! — католическая церковь опять поднимает вопрос о крестовых походах. Сейчас, когда ненависть к неверным сменилась обиженной усталостью, а главный неверный — Саладин — стал вдруг необычайно популярен в героических и благородных жестах! Отвернувшись от тьмы неверных, Церковь решает вопрос о допустимости крестовых походов против… христиан. Христианская католическая церковь в лице понтифика своего разрешает объявлять крестовые походы против христиан…если это служит благу и процветанию Церкви. Папство тем самым выводит себя за рамки христианской морали. После этого папы могут послушно ездить в обозе короля или примыкать к повстанцам, могут торговать тиарой или звать на священную битву — кушать уже подано, буйный пир начался. Попущенная Западная Европа срывается в пропасть мракобесия: Барбаросса утюжит устроеннейшую часть западного мира — Италию. Крестоносцы бездарно и бессмысленно разоряют золотую Византию, лишая западный мир образца христианской цивилизации. Жесточайшие Альбигойские войны уничтожают провансальскую культуру, лишая западный мир возможности принципиально новой светской цивилизации. Разгромлен орден тамплиеров — и Западная Европа лишается не только новых идей, подстегивающих европейское сознание, но и созданных орденом экономических, банковских, заемных, вексельных связей, развитых дорожных и почтовых структур. Западная Европа добровольно и с одобрения церкви набавляет себе лет двести смутного, вязкого заточения в прошлом. Для чьего блага обрывается бег жизни? Кто толкает брата на братоубийственный грех? Кто свивает в кольцо пусть тяжелую, но прямую дорогу?