О сеньоре Красная Борода, рыцаре, влекомом сокровищем, но не обретшем оное - [4]

Однако ж роль переодетого Зигфрида не полюбилась Барбароссе. Все его дальнейшие отношения с папством отравлены были духом высокомерного презрения, а сам он — в нарушение вековых устоев — обращался к папе на «ты». Позже, не озаботившись неэтичностью и политической опасностью своего поступка, он создал ситуацию двоепапства, завел себе послушного папу и возил его в обозе для неотложных духовных нужд. Папа — римский, следовательно, итальянский! — казался Фридриху опасной помехой. В своих буйных имперских фантазиях Фридрих без колебаний удалял эту соринку чужеродства и отчетливо видел Италию целиком отдавшейся только его властному величию. Бедный Фридрих! Он не знал, что за земля стелилась у его ног.

Рыцарский роман всегда развернут в особом пространстве — это пространство не имеет четких границ, оно вневременное и внемерное. Из своей немецкой, четко организованной реальности Фридрих ступил в ирреальное пространство романа. Его зачарованная земля — Италия. Он нырнул в глубь Италии, не зная еще, что провалился туда на тридцать с лишним лет. Он зашел туда с огненной бородой и пылающим, яростным взором, а когда выбрался — было уже очень поздно, и борода его поседела, и взор погас. И жизнь, отпущенная на подвиг, ушла на подлую братоубийственную борьбу.

Это потом. Пока — утро, и голова идет кругом от недавней тяжести императорского венца. С дороги император Барбаросса послал папе римскому гонорар за услугу — схваченного накануне главу мятежной римской республики Арнольда Брешианского.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ, в которой сеньор Красная Борода вступает в противоборство с итальянскими коммунистами

Арнольд Брешианский был казнен папою римским так же, как Фридрих Барбаросса повенчан — спешно и ночью. Труп его сожгли, а прах развеяли над Тибром — иначе римляне носили бы пепел в поминальных мешочках на груди. Арнольд был не только главою Римской республики в течение десяти лет, он почитался гражданами как их собственный святой. В свое время Арнольд Брешианский был учеником Абеляра и, всею душой восприняв его идеи, выбрал мучительную стезю духовного маргинала. Он проповедовал идеи нестяжательства и христианского аскетизма, он пропагандировал абеляровскую идею, что «разум важнее авторитета», призывая человечество к бодрствованию ума и духа. Он полагал равенство людей перед Господом благом и не видел власти, кроме власти Господа. Идеи его очень кстати пришлись в стенах мятежного города. Аскетизм Арнольда преобразился в нетерпимость римлян к светскому и мирскому обогащению Церкви и папства. Идея о преимуществе разума над авторитетом была перетолкована анархически, и из города время от времени изгонялись не только наместники императора, но и папа. Идеи равенства и свободы перед Господом приобрели политическую республиканскую окраску и утверждали власть городского собрания и должность градоначальника, выбранного «всем народом».

Император, передавая Арнольда папе римскому, полагал, что выдергивает сорняк мятежного республиканства навсегда. Прах Арнольда не достался римлянам. Но и республиканская земля не досталась императору.

Карл Великий — отец Великой Германии — еще не обратил туман пространства в свою империю, а итальянские города ярко и четко, подобно витражу, складывали в единую картину землю Италии. Карл Великий был очарован идеей величия Римской империи — оттого собственную свою империю он тоже назвал Римской. Частью Священной Римской империи, бывшей по сути своей империей германской, стали и полисы Ломбардии. Однако ж и жители этих полисов не меньше, чем странный немец, возомнивший себя наследником цезарей, были увлечены идеями Римской империи. И дело не в том, что они были наследниками «по прямой», а в том, какую часть наследства предпочли. Традиционным для итальянских городов было республиканское устройство по образцу Древнего Рима.

Очевидно, что основой «коммунистической», республиканской Италии были именно купцы. Чуть позже Джованни Медичи, отец Козимо, сформулирует это: «Я хочу заниматься торговлей и ничем не возвышаться над другими горожанами. Я знаю, что торговля есть начало и основание республики нашей, и государство ею прославляется, а по имени нашей Коммуны хвалят и наши товары, и поэтому, если я стану беден, то и республика наша не возвысится». В итальянских городах-республиках купцы занимались весьма разнообразными делами. Это и текстильное предпринимательство, руководство банковскими операциями, обмен монет, ростовщичество, управление загородными виллами и земельными участками, финансирование государства. Сыновья из зажиточных городских фамилий хоть и предназначались для разных поприщ, но всегда считали нелишним «немного поучиться счету», то есть составлению деловых коммерческих писем и бухгалтерии. В итальянском средневековом городе практически невозможно было найти человека, так или иначе не связанного с коммерцией. Мессер Бернардо Макиавелли, отец великого Николо, был, например, нотариусом. Примечательно, но в своей книге он не упоминает о своей профессиональной деятельности. Зато обстоятельно пишет о своих торговых операциях с недвижимостью, о торговле в кредит вином, оливковым маслом, скотом и льняным полотном. Одновременно он приторговывал в Пизе яблоками и медом и ссужал мелкие суммы под проценты.