О себе - [14]
Он никогда не желал иметь ничего общего с бутафорскими реформами, которые в то время только и могли предложить британские власти. Шри Ауробиндо всегда стоял на одних позициях, отраженных в лозунге: «Никаких компромиссов», или, как сформулировал он в своем «Открытом письме к моим соотечественникам», напечатанном в «Карма-йогине»: «Никакого сотрудничества без контроля народа». С его точки зрения предложения, которые тогда внесло на рассмотрение Британское правительство в Индии, можно было рассматривать только при условии реального политического, административного и финансового контроля со стороны выбранных народом министров. Однако об этом нечего было и мечтать вплоть до внесенного в Парламент предложения Монтегю[49] , где впервые зашла речь о чем-то подобном. Шри Ауробиндо понимал, что рано или поздно Британскому правительству придется пойти на уступки национально-освободительному движению, однако ускорить этот момент не мог. Реформы Монтегю начали проводиться в жизнь через девять лет после отъезда Шри Ауробиндо в Пондичери, который к тому времени отказался от политической деятельности, посвятив себя духовному труду, оказывая только духовное влияние на движение в Индии до тех пор, пока с приездом Криппса[50] не сбылись предсказанные им переговоры между Британским правительством и лидерами Конгресса и не произошли последовавшие за ними события.
Между тем власти решили избавиться от Шри Ауробиндо как от главного возмутителя спокойствия, который мешал создавать видимость полного успеха репрессивной политики. Поскольку не было явных причин сослать его на Андаманские острова[51] , то было принято решение о его высылке. Информация об этом попала к сестре Ниведите, и та предупредила Шри Ауробиндо, посоветовав покинуть на время Британскую Индию и действовать из-за рубежа, чтобы его работа не оказалась прервана или уничтожена. Шри Ауробиндо опубликовал статью в «Карма-йогине» под своим именем, где сообщил читателям о планах властей и сформулировал программу, которую назвал своим последним словом и политическим завещанием, для того чтобы свести идею высылки его из страны на нет (и так оно и вышло на самом деле). Далее, власти, отказавшись от идеи насильственно выслать Шри Ауробиндо из страны, принялись искать повод для обвинения Шри Ауробиндо в подрывной деятельности, и он вскоре возник, когда Шри Ауробиндо опубликовал в той же газете еще одну статью, подписанную своим именем, с анализом политической ситуации. Тон статьи был вполне умеренный, так что суд отказался считать ее подрывной и оправдал издателя. Но тем не менее вскоре, вечером Шри Ауробиндо сообщили о том, что полиция собирается нагрянуть в редакцию «Карма-йогина» с обыском и арестовать Шри Ауробиндо. Он сидел и думал, как поступить, и вдруг к нему пришло веление свыше отправиться в Чандернагор на французскую территорию Индии. Он встал и собрался, так как с тех пор, как принял решение следовать божественному руководству, он подчинялся ему не раздумывая и потому и на этот раз не стал ни ждать, ни советоваться, а через десять минут уже был на пристани на берегу Ганга, где сел в лодку, спустя еще несколько часов прибыл в Чандернагор и вскоре уже был на конспиративной квартире. Из Чандернагора он написал письмо к сестре Ниведите, где, в частности, просил ее на время его отсутствия взять на себя руководство «Карма-йогином». Таков был конец его издательской деятельности. В Чандернагоре Шри Ауробиндо углубился в занятия медитацией. Через некоторое время ему было веление отправиться в Пондичери. Пароход, где среди матросов оказалось несколько молодых революционеров из Уттарпары, доставил его в Калькутту, а там он взошел на борт «Дюплекса» и 4 апреля 1910 года прибыл в Пондичери.
В Пондичери Шри Ауробиндо постепенно отошел от дел и занимался только йогой. Он перестал принимать участие в политической деятельности, отказывался – хотя к нему не раз обращались с просьбой – председательствовать на собраниях возрожденной партии Индийский Национальный Конгресс, воздерживался от публичных заявлений, не связанных с его духовной работой, а также от написания политических статей, и если что-то и писал позднее, то лишь для журнала «Арья». В течение нескольких лет он еще поддерживал через двух человек личные отношения с членами своей революционной группы, которую раньше возглавлял, но позднее прервал и эти контакты, окончательно отстранившись от политической жизни. Он, получивший ясное видение будущего, тогда уже знал, что Индия вскоре сумеет добиться свободы благодаря деятельности тех сил, о которых он имел полное представление, знал, что Британия будет вынуждена признать ее независимость под нажимом индийского освободительного движения изнутри в новой международной ситуации и что Индия уже вступила на этот путь, несмотря на видимые препятствия. Знал, что в вооруженном восстании не будет нужды и потому можно прекратить подготовку к нему так, что дело партии национального освобождения не пострадает, хотя считал, что революционный дух следует поддерживать, и был уверен, что его последователи будут его поддерживать не хуже, чем в начале движения. Таким образом, в его личном участии в политической борьбе не было необходимости. Кроме того, с течением времени Шри Ауробиндо всё яснее осознавал важность задач в своей духовной работе и понимал, что должен на ней сосредоточить все свои силы. По этой причине, когда появился ашрам, Шри Ауробиндо сделал всё, чтобы ашрам оказался в стороне от любых политических событий, и даже в тех случаях, когда потом дважды вмешивался в политику, он представлял это как свое сугубо личное решение, не имевшее отношения к ашраму. Ни британские власти, ни многие из тех, кто его знал или просто слышал о нем, с трудом могли поверить в отказ Шри Ауробиндо от политической борьбы, считая, что он продолжает вести нелегальную работу и даже, возможно, создал подпольную организацию во Французской Индии. Но всё это были исключительно слухи и фантазии, ничего подобного на самом деле он не делал. Его уход из политики в 1910 году был таким же окончательным и бесповоротным, как и уход от мирской жизни.
