О рыцарях и лжецах - [3]

– Он… нет, он нигде не работает.

– Вы же сказали, что работает.

– Да, сказала, – расстроенно согласилась я.

– Соврали? Бывает, – ответил следователь с эдакой показной доброжелательностью.

– Да ничего я не соврала. Это мы просто так называем… Просто чтобы как-то называть его отлучки, – мой ответ обескуражил следователя. Объяснить такое было непросто. Мой муж – это всегда непросто. Он уезжал куда-то, иногда со словами «достало меня уже это все», а я говорила себе слово «командировка» и спокойно шла пить чай.

– Он часто уезжает? – тут же поставил новый капкан следователь.

– Не так чтобы часто.

– Как часто? Раз в месяц, два? Три?

– Наверное, раз в месяц. Я не помню точно.

– Значит, не помните? – хмыкнул следователь.

– Почему вы мне не верите? – спросила я с агрессией, чувствуя, что запуталась. – Он живет с нами, но как бы сам по себе. Он был таким всегда. То работал, то не работал. Уезжал, но всегда возвращался. И вот сегодня тоже. Приехал на машине – с самого утра, да еще такой гордый, сказал, что нашел работу.

– Сказал, какую?

– Не сказал, – покачала головой я.

– А вы не стали спрашивать, – холодно хмыкнул следователь.

– Не стала. Не важно это мне, понимаете? Когда у тебя двое детей, ты не задаешь вопросов. Ты просто хочешь знать, будут ли у них сапоги зимние. И потом, никогда в жизни Сережа не делал ничего такого, за что мне пришлось бы краснеть.

– Серьезно? – удивился следователь. Я тряхнула головой.

– Никогда не сделал ничего нелегального, – поправилась я. – Я имею в виду его работу. Вернее, как – работу… Он всегда только подрабатывал, а не строил какую-то там карьеру. Карьера – это не его. Сережа – он ни с кем долго не может работать, ему то один начальник идиотом покажется, то другой – рвачом. В общем, он то уволится, то устроится. Он не очень в этом хорош, а тут вдруг – машина, и он работает. Да еще он предложил мне помочь с покупками к Новому году. Чтобы я не тащила сумки в руках, понимаете?

– Я все понимаю, Елизавета Павловна. Я все отлично понимаю, – кивнул следователь, не отрывая взгляда от бумаг. Я поймала себя на острейшем желании схватить большой дырокол со стола и звездануть ему по башке. Он не верит ни единому моему слову. Правда, если я его тресну, вряд ли это повысит кредит доверия. Я закрыла глаза и заставила себя медленно вдохнуть и еще медленнее выдохнуть. Если верить моей сестре Фаине, эта техника помогает понизить уровень стресса, обогатить кровь кислородом, замедлить сердечный ритм. Простыми словами – успокоиться. Мне не помогло.

– Максим Алексеевич, я понятия не имела…

– Максим Андреевич, – поправил он меня.

– Да-да. Максим Андреевич, я не знала, что за дела у моего мужа были в Краснодаре, но я вас уверяю, что он по доброй воле ничего нелегального делать бы не стал. Он же не идиот, в самом деле. Его подставили. Использовали вслепую.

– Вслепую, значит? – переспросил следователь таким тоном, что было понятно – мои романтичные теории его откровенно веселят. Мол, и вы туда же. Невиновные все кругом, блин.

– И вообще, у нас презумпция, не так ли?

– У нас – да, – кивнул следователь, поставив особый акцент на слове «нас», показывая, для кого именно тут, в кабинете, будет презумпция. Для них, для следователей, для полиции. – Давайте начистоту. Под пластиковыми накладками в дверях автомобиля, на котором вы передвигались, были обнаружены упаковки, предположительно с героином. Экспертиза установит все точно. Однако я думаю, не стиральный же порошок «Дося» вы перевозили под накладками, верно?

– Героина?! – уставилась на него я, испытав вдруг острейшее желание встать и выпрыгнуть из окна, спастись бегством или просто заорать.

– Да, Елизавета Павловна, с героином вас взяли. Понимаете, что мы с вами шутить шутки не можем. Все очень серьезно. И я готов вам пойти навстречу, если и вы ко мне навстречу пойдете.

– Я уже…

– Уже… что? – опешил он.

– Я уже на ней. На встрече с вами.

– Что? – переспросил он, а я только махнула рукой. – Так, Елизавета Павловна, вы говорите – вслепую использовали. Ну, допустим – только допустим, ваш муж купил машину с наркотиками, и наркоторговцы, бесстрашные люди, дали ему просто так уехать с целым состоянием в дверях его «Рено». Допустим?

– Допустим, – кивнула я. – Только ему машину купить не на что.

– И даже это мы не станем принимать в расчет. Нашел деньги. Занял. Договорился. А его подставили – бедного невиновного Сергея Ивановича Тушакова, тридцати трех лет. А убежал-то ваш муж зачем? Если он даже не знал, как вы говорите, что у него в машине. Ну, что же вы молчите?

– Я не молчу, – ответила я, ошарашенно глядя прямо перед собой – в никуда. – Я просто не знаю, почему он сбежал. Может быть, от шока…

– Значит, нервы расшалились, так? – перефразировал следователь. Я закрыла глаза и снова досчитала до пяти. Я попыталась посмотреть на ситуацию следовательскими глазами, и мне совсем не понравилось то, что я увидела. Холодным, но не морозным, а мерзким мокрым утром тридцать первого декабря в серебристом «Рено Логан» с краснодарскими номерами задерживают мужчину и женщину. Задерживают с проблемами. На требования государственного инспектора остановиться Сережа вдруг разнервничался и, вместо того чтобы остановиться, почему-то пронесся мимо, идиот чертов, оставив полицейского с его жезлом позади. Взвыли мигалки, Сережа ускорился. Я заорала, он тоже заорал, так мы и орали все то время, что я участвовала в «погоне». Вот уж точно, опыт, без которого я бы обошлась. Машин на дорогах было немного, москвичи уже уехали из города на праздники, так что скорость Сережа развил очень приличную. Я сидела рядом с ним, кричала от страха, оборачивалась, закрывала глаза руками, не понимала, что происходит, но со стороны – из машины полицейских – этого было не видно. Со стороны все выглядело просто: мужчина и женщина на серебристом «Рено Логан» пытаются скрыться, уйти от погони.