О Ричарде Шарпе замолвите слово - [20]
Вверху французский палаш, внизу английский.
Артиллерия, ракеты и всё, что при переводе я бы хотел знать о современном Шарпу вооружении, да не у кого было спросить.
Артиллерия у англичан была весьма на уровне, отчасти потому, что там отсутствовала порочная практика торговли офицерскими патентами. Губил английских пушкарей на поле боя малый боекомплект. Восемьдесят четыре снаряда против положенных ста семидесяти двух у нас, ста пятидесяти у австрийцев и двухсот двадцати двух у французов. Ещё в середине XVIII века артиллеристы повсеместно отказались от раздельного заряжания, перейдя на боеприпас, подобный принятому в пехоте; боеприпас, в котором все необходимые для выстрела компоненты были объединены в единое целое. Ядра, например, закреплялись двумя металлическими полосками крест-накрест в полукруглой выемке деревянного поддона, «шпигеля», и к нему снизу цеплялся мешок с порохом. Такой артиллерийский патрон позволял сократить промежутки между выстрелами и избавлял от неизбежных несчастных случаев (как тщательно бы ни банился ствол, рано или поздно где-нибудь в каверне канала от предыдущего выстрела сохранялся уголёк, поджигавший порцию пороха, забрасываемого специальной лопаткой-«шуфлой»). Впрочем, когда единые заряды кончались, пушкарям воленс-ноленс приходилось прибегать к дедовскому способу.
Кроме ядер и экзотики типа светящихся ядер да брандскугелей в боекомплект входили картечные заряды. Название «картечь» происходит от итальянского «cartoccio», «свёрток». До изобретения пулемётов она с успехом выполняла его функции по истреблению пехоты. Боеприпас представлял собой набор пуль, уложенных в жестяной цилиндр, основанием которого служил железный поддон. Верхний слой пуль накрывался крышкой из листового железа, на неё загибались зубчатые края верха стенок цилиндра. При выстреле поддон давил на пули, те давили на стенки цилиндра и на выходе из ствола разрывали оболочку, разлетаясь конусом.
Поначалу в жестянки заряжали свинцовые ружейные пули, но они при выстреле слипались, деформировались, что сильно ограничивало дальность их полёта. Экспериментальным путём установили, что лучший результат дают пули железные, но они больно дороги были в производстве. Поэтому нашли компромиссный вариант – чугун. (Для стрельбы из крупнокалиберных мортир во времена Шарпа ещё использовалась каменная картечь, помещаемая не в жестянки, - в плетёные корзины.)
Покойному французскому тяжёлому кавалеристу, хозяину этой кирасы, о картечи беспокоиться не пришлось, хватило и ядра.
Морские артиллеристы с успехом использовали и комбинированные снаряды «картечь поверх ядра»: на деревянный шпигель накладывалось осмоленное ядро, поверх которого насыпалась картечь, затем снаряд укрывался холщовым мешком. Картечные пули сметали живую силу на палубе вражеского корабля, а ядро пробивало борт, либо ломало и рвало оснастку. «Картечи поверх ядра» использовались британцами в Трафальгарском сражении 1805 г. Есть упоминания о применении таких комбинированных боеприпасов и сухопутной артиллерией англичан – в битве под Ватерлоо в 1815 году.
Картечь делилась на «дальнюю» и «ближнюю». «Ближняя», состоящая из пуль меньшего диаметра, применялась для ведения огня на дистанции в пределах 400 метров, «дальняя», более крупная и тяжёлая – 600 метров.
Картечью в начале XIX века удивить кого-то сложно. Ровесница самой артиллерии, как-никак. Та же Царь-пушка, сколько ни выстраивай рядом с ней пирамид из бутафорских ядер, предназначалась бы (имейся у неё запальное отверстие) для ведения огня картечью и только картечью, а, вернее, тем, что картечи предшествовало. Англичанам же было чем удивить врага.
Вот странность: обитатели туманного Альбиона известны своей крайней косностью (существует байка, достоверности сомнительной, зато ярко иллюстрирующая, насколько близко порой английский консерватизм граничит с идиотизмом. Якобы в 80-х годах XX века британский военный министр, просматривая учебный фильм о действиях артиллерийского расчёта в бою, обратил внимание на одного из пушкарей, который, нахально положив с прибором на суетящихся товарищей, удалился в сторону и предался самому любимому у солдат, но редко выпадающему на их долю занятию – ничегонеделанию. Никто из окружения министра вразумительно объяснить поведение рядового не смог. Начали разбираться. В итоге обнаружилось: солдат не бездельничал, как могло показаться стороннему наблюдателю, он «держал лошадей», ибо, несмотря на то, что о конной тяге британская артиллерия забыла с конца сороковых годов, в составе каждого расчёта сохранился ответственный за то, чтобы на время стрельбы отвести виртуальных лошадок подальше и там холить да лелеять, пока не придёт черёд менять позицию орудия
