О религии Льва Толстого - [39]

. И св. Иоанн предвидит самые крайние последствия из соблюдения заповеди непротивления, какими можно было бы оправдать ее нарушение, и с убежденностью доказывает невозможность такого оправдания. «Спаситель присовокупляет: Аз же глаголю вам не противитися злому… Что же скажешь ты? ужели нам не должно противиться лукавому? Должно, но… как повелел сам Спаситель, то есть готовностью терпеть зло. Не огнем, ведь, погашают огонь, но водою… Спаситель требует высшего любомудрия, повелевая обиженному не только молчать, но и подставить обижающему и другую щеку… И Он не только предписывает, чтобы мы переносили великодушно одни заушения, но чтобы не смущались и всяким другим страданием… Вот почему Он… здесь упомянул об ударе по щеке, который считается особенно позорным. Давая эту заповедь, Спаситель имеет в виду пользу и наносящего удары, и терпящего их… Наоборот, мщение производит совершенно противные следствия. Оно обоим причиняет стыд, ожесточает их еще больше, воспламеняет гнев… Хотящему судитеся с тобою, и ризу твою взяти, отпусти ему и срачицу. Спаситель хочет, чтобы мы показывали такое же незлобие не только когда нас бьют, но и когда хотят отнять имение, потому опять предлагает столь же высокое правило, предписывая не только отдать сопернику то, что он хочет взять, но и оказать большую щедрость. Что ж? Неужели, скажешь, мне ходить нагим? Не были бы мы наги, если бы в точности исполняли эти повеления; напротив, еще были бы гораздо лучше всех одеты. Во-первых, потому, что никто не нападает на человека, имеющего такое расположение духа, а, во-вторых, если бы и нашелся кто настолько жестокий и немилосердный…, то без сомнения еще более бы нашлось таких, которые человека, восшедшего на такую степень любомудрия, покрыли бы не только одеждами, но, если бы было возможно, и самою плотию своею. А если бы кому довелось и нагим ходить ради такого любомудрия, то и в этом не было бы стыда… Нимало не худо так обнажаться, но постыдно и смешно так одеваться, как мы одеваемся ныне, т. е. в драгоценные одежды… Итак, не будем почитать невозможными повеления Господни. Они и полезны, и весьма удобны к исполнению, если только мы будем бодрствовать. Они так спасительны, что не только нам, но и обижающим нас приносят величайшую пользу… Вот что значит та соль, каковою Спаситель желает быть ученикам Своим… Вот что значит и тот свет: он светит и самому себе, и другим»… В таком духе толкует все заповеди нагорной беседы св. Иоанн Златоустый[74]. И неоднократно он обращается к заповеди Господа о непротивлении злому и показывает величие и силу христианской кротости, не имеющей границ в своем обнаружении. «Чтобы из современной жизни — говорит святитель — тебе видеть, что можно смягчить всякого человека, враждующего против нас, то спрошу я: что свирепее льва? Однако его укрощают люди: сильнейший и лютейший из зверей делается смирнее всякой овцы… Итак, какое будем мы иметь оправдание, какое извинение, если, укрощая зверей, будем говорить о людях, что никак не можем их смягчить и расположить к себе? Между тем для зверя не естественна кротость, а для человека не естественна жестокость… Если же ты и после этого еще упорствуешь, скажу тебе, что если враг твой болит неисцельно, тем больше у тебя труда и ухода за неизлечимо больным… Поэтому будем заботиться не о том, чтобы нам не потерпеть от врагов ничего худого, но о том только, чтобы самим не сделать никакого зла. Тогда мы действительно не потерпим никакого зла, хотя бы подверглись бесчисленным опасностям… В самом деле, что остается, на что указывая, не хочешь ты примириться со врагом? Или враг твой покусился на твою жизнь, замыслил убить тебя? Если злоумышленника, который простер злобу свою даже до этого, причислишь к благодетелям и не перестанешь молиться за него и умолять Бога о милосердии к нему, — это дело вменится тебе в мученический подвиг»[75]. «Если кто изострит на тебя меч и руку свою обагрит в твоей гортани, то не сделает тебе никакого вреда, а себя самого убьет»[76]. «Между людьми раздраженными обыкновенно считают победителем того, кто более нанес обид; но этот-то в самом деле и остался побежденным жесточайшею страстью и обиженным; а кто равнодушно перенес обиду, тот победил и одержал верх… Итак, не всегда будем искать победы. Конечно, оскорбивший обыкновенно одерживает победу над оскорбленным; но это худая победа, так как она причиняет погибель победителю… Как в обыкновенном сражении падение считается поражением, так у нас — победою. Мы никогда не бываем победителями, когда делаем зло; напротив, всегда побеждаем, когда терпим зло… Не тревожься, не беспокойся: Бог дал тебе силу побеждать не сражаясь, но чрез одно только терпение. Не ополчайся, не выходи сам, — и ты одержишь победу; не сражайся, — и ты получишь венец, ты гораздо сильнее самого могущественного из твоих противников»[77]. И такое победное значение начало непротивления злу силой имеет, по мысли св. Иоанна Златоустого, не только в личной жизни верующих[78], но и в жизни целого христианского общества — Церкви, о чем наглядно проповедует вся история. «Когда проповедь (Евангелия) распространялась.., все было полно смущения. Когда одиннадцать, единственно они, выстроились на борьбу против вселенной, произошла против них непримиримая у всех война…, если только нужно назвать это войною, а не чем-либо иным, более тягостным, чем война. В самом деле, на войне боевые стороны находятся в одинаковых условиях; как то, так и другое войско и поражает, и поражается, а тогда не так было, но один свободно нападал, а другие только подвергались нападению, поражать же для них было невозможно, равно как и защищаться от коварствующих, потому что так повелел Предводитель боевого строя: