О пути Мадьяр с Урала в Лебедию - [5]
И такая масса людей от 80,000 до 100,000 человек, не рассеянных по огромному пространству, а идущих более или менее скученно, и следовательно производящих шум и гвалт и распугивающих этим самым дичь, должна была исключительно ею (и рыбой — о рыбе после) питаться. И какая же это дичь? главное — птицы, зайцы, изредка лоси, — зубров, вероятно, не было, ибо иначе как бы не сохранились они в огромных лесах Вел. России, если не до наших дней, то хоть до прошедшего или XVII столетия. Но ведь одной птицы средней величины на человека в день мало, следовательно, если шествие их продолжалось только 200 дней, то надо бы было им перебить 20.000,000 штук тетеревов или соответственное количество другой дичи. Но вероятно они шли долее, тут и зимовали хоть раз. Что касается до рыбы, то вообще существует, преувеличенное понятие о количестве ее в реках столь отдаленных от устьев, как Волга, Ока и в особенности притоки их. Преувеличено понятие о количестве рыбы даже в таких больших реках, как Печора, Обь. Я сам видел, как в Печоре выволакивали огромный невод (в сотни сажень длины) и вытаскивали несколько десятков мелких рыбенок. Рыбы много, достаточно для прокормления большой массы людей только в низовьях таких рек, которые впадают в слабо-солёные моря, потому что те же породы живут на обширных пространствах моря, которые в известные времена года теснятся в устье рек. Таковы Урал, Волга, Терек, Кубань, Дон, Кура. Но ни одна из рек, впадающих например в Черное, уже более солёное море, таких масс рыбы не представляет, а за тысячи верст от устьев существуете только та рыба, которая в них постоянно живет, а количество такой не может быть велико. Из моря же так высоко поднимается уже незначительное количество.
Да притом чем ловить эту рыбу? Единственное орудие, позволяющее доставать разом громадное количество, — большой невод. Не могли же они тащить невода с собою, предполагая даже, что знали его употребление. Да и реки лесные завалены коршáми [22], не позволяют тянуть большим неводом, — для этого нужно расчистить тони. Значит, они должны были довольствоваться вершами [23]. Но ими 100,000 не прокормились бы. Это раз. А другое, по обширному дикому лесному пространству огромному количеству людей и пробраться нельзя. Берега рек сплошь до воды заросли лесом, завалены валежником. Торговцы, какие-нибудь десятки человек, едут на лодках, но как пробраться пешком? Я говорю это, потому что ездил такими реками в Архангельской губ., а таково должно было быть в IX веке все Покамье и Поочье. Вы сами в одном месте (стр. 212, примеч.) говорите, что они не могли пойти с Оки на Десну, потому что тут в старину тянулись обширные дремуче леса, известные в народных преданиях под именем Брынских. Это совершенно верно. Но, вспомнив о Брынских, почему же забываете о Муромских, которые не менее, если не более их знамениты, и в то время эти Муромские леса покрывали все то пространство, по которому вы пролагаете путь Уграм, — все от Камы до Упы сплошь было, без сомнения, один дремучий лес с редкими, кое-где, может быть, рассеянными посёлками, как теперь по Пезе и Цыльме, где я пробирался с Мезени на Печору. И эти редкие поселки, кстати сказать, не могли доставить им в сколько-нибудь достаточном количестве пропитания, хотя бы Угры все у них поели. Допустим даже, что это были посёлки земледельческие. Ведь в те времена, если и существовала торговля, то конечно не хлебом, следовательно все имели хлеба лишь в свое пропитание, а не запасы его. Еще о пропитании. Северо-Американские индейцы живут, правда, охотой (или недавно по крайней мере жили) исключительно. Не должно забывать, что в тамошних степях (прериях) пасутся огромные стада бизонов, которые и составляют главный предмета их пропитания; но никакого подобного животного в лесах Вел. России не было. Да и то индейские племена составляют не 100,000 массу людей, а бродят туда и сюда, отыскивая себе пищу, и не идут по определенному пути, как шли Угры. Я так убежден в недостаточности средств пропитания, доставляемых охотою значительному количеству людей в местностях, о которых идет речь, что не могу себе даже представить, чтоб и на своей прародине, в отечестве Вогуличей и Остяков, предки Угров могли исключительно ею пропитываться. Необходимо признать, что, подобно своим родичам, и тогда были у них более богатые и обеспеченные источники к жизни, а именно олени. Они должны были быть первоначально не только звероловами и рыболовами, но и оленеводами.
В цитованной выноске на стр. 212 сказано еще: „леса эти не могли не служить препятствием движению конных Угров“. Ну об конных и думать нечего, но и пешие пройти не могли. И это одинаково относится и к Брынским и к Муромским (в том смысле, который я им придаю). И тут является еще одно затруднение. Если Угры не могли придти предполагаемым вами путем в Лебедию конными, то, спрашивается, чем же питались они по прибытии на место в Лебедию, не имея с собой ни лошадей, ни вообще скота, а во вторых, допустив, что питались они, например, хоть данью — натурою, взыскиваемою ими с славянского населения, ну хоть в северной части Лебедии, то как же они обратились в кочевой народ? Ведь для этого им, во-первых, нужно было завести себе скот: лошадей, коров, вероятно, и овец, затем надо было всему этому скоту размножиться — и до какой степени: не менее как до 1.000,000 штук, ибо для безбедного достаточного пропитания от 80,000 до 100,000 человек менее положить нельзя. Не забудем, что кроме дающих молоко коров и кобыл надо много жеребцов и быков, надо несколько поколений жеребят и телят, так что менее 30 штук на человека положить нельзя. Примите во внимание, что ведь при кочевом скотоводстве скот дает очень мало молока, 1) по причине зимней бескормицы, — сена ведь они же не запасли; 2) потому что телята и жеребята матку сосут, а на потребность человека идет лишь то молоко, что за сим останется. Наконец, по достаточном размере скота, надо было до того свыкнуться с кочевой жизнью, до того сродниться с конем, чтобы сделаться теми неукротимыми наездниками, какими мы видим Угров в Венгрии при их набегах. Возможно ли достигнуть этого в какие-нибудь много, много что 70 лет? т. е. в 70 лет надо было завести скот, размножить его до 1.000,000 штук (при обстоятельствах в сущности неблагоприятных, — при снежных зимах и бескормице) и переродиться из звероловов и рыболовов в номадов и наездников. И так вот вам сколько, по моему мнению, невозможностей, если предположить для Угров назначаемый вами лесной путь: 1) Во время пути питаться нечем. 2) Не только конной, но и пешей массе от 80,000 до 100,000 этим путем пробраться невозможно. 3) По прибытии в Лебедию питаться нечем. 4) Не хватит 70 лет, чтоб завестись скотом, размножить его и превратиться из звероловов в номадов и наездников.
