О прожитом с иронией. Часть I (сборник) - [18]
И что вы думаете, я из нашего замечательного героя дурака делаю? Да ни в коем случае, нормальный мужик этот Семеныч, и коллеги по работе, и его домашние, все это нормальные наши люди. Просто жизнь была такой ненормальной. Кто ж в той перестроечной эйфории знал, что выйдет из горбачевской затеи, он и первый не понимал, что творит. Что-то делаем, да и ладно. Лозунги правильные, так ведь? Вот то-то же.
Эх… Как говорится…
Не его это был день
Дед сегодня встал не с той ноги. Может, он и встал бы с ноги, с которой обычно начинал подъем после сна, но не тут-то было, правого тапка на привычном месте не было. Кот утащил и сидит, засранец, на тапочке да на деда смотрит. Начал дед снимать пижаму, оторвалась пуговица. В туалетной комнате у него во рту сломалась зубная щетка, к тому же раковина оказалась забитой. Дед понял, не его сегодня день. Верующий просто перекрестился бы, но дед был воинствующим атеистом, сплюнул с досады и потянулся на кухню, где кашеварила его супружница. По пути он успел наступить на хвост коту, перевернуть задницей стул в гостиной и хорошенько стукнуться лбом о косяк двери. Все это подтверждало – день явно не задался.
Настасья Тимофеевна, в отличие от мужа, была женщиной верующей, искренне доброй, и настроение у нее всегда было хорошим. Ничто ее не раздражало, ничто ей не мешало. Встанет потихонечку пораньше, помолится перед иконками и на свой вечный пост, на кухню. Песенку мурлычет себе под нос, улыбается, понимает, что от нее сейчас зависит тонус всей их большой семьи. Оладушки у нее сегодня. Тесто замечательное получилось. Вот оладьи на столе, румяные да пышные. Осталось чаек заварить, хлеб, сметану и маслице на стол – и пожалте к завтраку.
День был нынче выходным, а потому по традиции завтрак был накрыт в гостиной, к столу приглашалась вся семья. Кроме деда с бабкой это были их дочь с мужем и трое внучат. Молодежь по случаю воскресенья не особо спешила. Дед стал нервничать, а поскольку, как я уже говорил, день был явно не его, старейшина дома решил задать трепку младшему поколению.
Появившуюся со счастливой улыбкой и, видимо, хорошо выспавшуюся дочь он крепко отругал, обвинил в нежелании помогать матери по дому, назвал неряхой и беспутницей. Вошел зять, ему досталось не меньше, он, по мнению деда, молоток в руках держать не умеет и вообще на шее у него, ветерана труда, висит. Пока молодежь переваривала, за что же к ним такая немилость, дед стал приводить в чувство внуков. Старшего, Валерку, оттянув тапочкой по спине, с бранью отправил мыть уши, внучке заявил, что у той длинный нос и частенько сует она его куда не следует, младший, поняв, что и его неминуемо ждет кара, сам смылся в детскую. Вовремя скрылся и кот, не было его на привычном месте, даже попугай, чуя грозу, притих. Бабулька, глядя на буйство деда, тихонько сморкалась в полотенце. Дед, ковырнув вилкой оладьи, пробурчал: «Позавтракать нормально не дают…» – и ушел в спальную комнату.
К обеду в гостиную никто из родни не вышел. Дочкин муж, заявив супруге, что его уже достал дедов маразм, уехал к своим родителям. Дедова дочка билась в своей комнате в истерике, бабка причитала вместе с ней. Детишки под шумок домашней неразберихи умчались играть во двор. Кот, понимая – если он попадется на глаза или, не дай бог, под ноги деду, будет нещадно бит, – скрылся под шкафом. Дед шумнул: «Ау, куда вы все разбежались? Настасья, где обед?!» Тишина, дом как будто вымер. Дед достал из холодильника початую бутыль с водкой, квашеную капусту, отварное мясо, выпил, закусил и опять ушел в спальную комнату. Вечером на кухне его также встретила тишина и мягкое урчание холодильника. Дом словно был нежилым.
Утром следующего дня, прежде чем подняться с кровати, дед посмотрел, на месте ли тапочки. Все в порядке, вот они, родные, стоят сладкой парочкой. Дед встал, сладко потянулся и через двадцать минут был на кухне, где привычно у плиты стояла его Настасья Тимофеевна. Дети на работе, внуки в школе.
– Настасья, почему вчера к обеду никого не было?
Бабуля глянула на мужа усталыми, грустными глазами:
– А почему ты у меня об этом спрашиваешь, ты у кота спроси, который твой тапок уволок.
Дед чуть не поперхнулся чаем, густо покраснел, молча встал, поблагодарил супругу за завтрак, оделся и вышел во двор, надо было дров наколоть, зима не за горами. Настроение никакое, голова раскалывается. А в голове пронеслось: «Может, я что начудил вчера, не понимаю. Деньто был вчера не мой, явно не мой».
Так ты же сама сказала…
– Леша! Сколько можно просить? Вынеси ведро.
«Достала, просто достала, и все тут. Минуты подождать не может. Я что, каждый день футбол смотрю?»
– Да я уже полчаса прошу! Тебя не дозовешься… Прилип к ящику, не оторвешь. Точно выгоню, выгоню бездельника. Надоело все, просто достало. Последний раз прошу, вынеси ведро!
«Никак не угомонится. Далось ей это ведро! Воняет, что ли? Точно не отвяжется, надо идти». Алексей с сожалением выключил телевизор, и не только потому, что приходится уходить, но и потому, что его любимая команда вдрызг проигрывала, и ничто, даже его переживания, уже ей не поможет.
