О природе вещей - [40]

Что человеческий слух до всяческих росказней падок.

Я продолжаю. Тебе удивляться нимало не надо,

Что сквозь преграды, глазам ничего не дающие видеть,

Звуки доходят до нас и касаются нашего слуха.

Часто, мы видим, идет разговор за затворенной дверью,

Ибо, действительно, там по извилистым голос отверстьям

Может свободно итти, где для образов нету прохода:

Ведь расщепятся они, если эти отверстья не прямы,

Как у стекла, где проплыть может призрак любой без препятствий.

Кроме того, разлетается голос по всем направленьям,

Ибо одни из других голоса возникают: лишь только

Голос раздался один, как дробится сейчас же на много

Так же, как искры огня рассыпаются в новые искры.

Так в потаенных местах голоса постоянно роятся,

И раздается их звук, пробуждая окрестности всюду;

Призраки ж все по пути устремляются только прямому,

Как изначала пошли; и поэтому мы не способны

Видеть сквозь стены домов, голоса же оттуда мы слышим.

Впрочем, и голос, когда он проходит в замкнутые двери,

То заглушается всё ж и невнятно внедряется в уши,

Так что скорей не слова, а лишь звуки мы слышим при этом.

То, чем мы чувствуем вкус, — наш язык или нёбо, — нисколько

Более сложны для нас, при разборе их действий, не будут.

Вкус мы сначала во рту ощущаем, когда при жеваньи

Выдавим сок из еды, наподобье того, как из губки,

Если в руке ее сжать, можно досуха вытянуть воду.

Далее, выжатый сок по проходам расходится нёба

И проникает в язык, по извилистым идучи порам.

Коль основные тела сочащейся жидкости гладки,

Сладко щекочут они и сладко касаются всюду

Влажных пространств языка, из себя выделяющих слюни.

Чувство, напротив, колоть и его раздирать начинают

Эти тела тем скорей, чем грубее они и шершавей.

Вкуса услада, затем, ограничена полостью нёба.

Если же соки прошли через горло и ниже спустились,

Нет услады уже, когда сок разошелся по членам.

И безразлично, какой едою питается тело,

Лишь бы по членам могла разойтись переваренной пища,

А в животе бы всегда сохранялась должная влажность.

Ну, а теперь объясню, отчего для иного иная

Пища подходит, и как то, что гадко иному и горько,

Может казаться другим чрезвычайно приятным и вкусным.

Разница здесь велика, и различие вкусов громадно:

То, что питает одних, для других служит ядом смертельным.

Так, если только змеи коснется слюна человека,

Сгинет змея и себя самоё, искусавши, прикончит.

А с чемерицы, для нас служащей отравой смертельной,

Козы тучнеют и жир нагоняют себе перепелки.

Чтобы понять, отчего это так происходит, ты должен

Вспомнить, во–первых, о том, о чем ранее мы говорили:

Что семена у вещей перемешаны многообразно.

Далее, все существа, что живут и питаются пищей,

Раз непохожи они по наружности, и по породам

Все очертанья у них отличаются внешностью разной,

Значит, они состоят из семян точно так же различных.

Далее, коль семена отличны, должны различаться

Все промежутки, пути (что порами мы называем)

В членах повсюду, во рту и в самом, разумеется, нёбе.

Стало быть, надо одним быть поменьше, другим же — побольше:

И треугольны у тех они будут, у этих — квадратны,

Многие круглы из них, а иные и многоугольны.

Ибо, раз требует склад и движенье семян изначальных,

То непременно должны быть несхожи по складу и поры

И различаться пути, сообразно строению ткани.

Так, если сладко одним, что другому становится горьким,

То у того, кому сладко, должны, прикасаяся нежно,

Гладкие очень тела расходиться по нёбным проходам;

Наоборот, у того, кому это же кажется терпким,

Грубые в поры идут семена крючковатого складу.

Это поняв, ты легко разберешься и в прочих явленьях.

Так, если желчи приток вызывает у нас лихорадку,

Или иная болезнь по причине другой нас охватит,

Тело приходит тогда в беспорядок полнейший, и всюду

В нем положенья свои изменять начинают начала;

То, что до этого нам подходило и было приятно,

Тут не подходит уже, а другое, напротив, отрадней,

Что, проникая, могло оказаться скорее несносным.

Смесь и того я другого во вкусе имеется меда,

Как я об этом тебе говорил уже часто и раньше.

Ну, а теперь я скажу, каким образом трогает ноздри

Запах. Во–первых, вещей несомненно есть много, откуда

Запахов разных поток, изливаясь, течет и струится;

Надо считать, что они, растекаясь, разносятся всюду.

Но для различных существ приятен и запах различный

Вследствие разности форм. Из–за этого, в воздухе рея,

Издали даже пчела привлекается запахом меда,

Коршунов — падаль манит, по следам же копыт раздвоённых

Чуют собаки, куда побежать за укрывшимся зверем;

Издали слышит уже хорошо человеческий запах

Римских хранитель твердынь и спаситель их — гусь белоснежный.

Нюх, таким образом, дан различный различным созданьям

И, приводя их к еде, заставляет от смрадного яда

Прочь убегать, и зверей охраняет он этим породы.

Самые запахи все, щекотать нам способные ноздри,

Могут то дальше итти, то на ближнее лишь расстоянье.

Но никогда ни один не проходит столь длинной дороги,

Как голоса или звук, доносящийся к нам издалека,

Не говоря уж о том, что глаза поражает и зренье.

Медленно запах идет и, блуждая, в пути погибает,

Мало–помалу легко расходясь в дуновении ветра,

Так как, во–первых, с трудом покидает он недра предметов,

Ибо всегда, из глубин вытекая, является запах,