О природе вещей - [29]

Что, с разложением всей оболочки телесной, с исходом

Жизни дыханья, должны рассеяться чувства у духа

Вместе с душой, раз одна связует их вместе причина.

И, наконец, если тело с душой не выносит разрыва

И загнивает всегда, издавая ужаснейший запах,

Что ж сомневаешься ты, что, из самых глубин устремляясь,

Вон истекает душа и расходится, дыму подобно,

Тело же из–за того, изменяясь гниеньем, так тяжко

Рушится, что до основ все устои его расшатались,

После того как душа, ускользая наружу, по членам

И закоулкам и всем находящимся в теле отверстьям

Вытекла? Всячески ты в состояньи теперь убедиться

В том, что души естество разделенным выходит по членам

И, еще в теле самом находясь, расторгается прежде,

Чем, выходя из него, выплывает в воздушные токи.

Мало того, находясь еще в жизни пределах, нередко

Видимо всё–таки вон, по какой–то причине колеблясь,

Выйти готова душа и от тела совсем отрешиться;

И выраженье лица, как пред смертью, становится томным

И без движенья лежит ослабелым бескровное тело.

Это бывает, когда говорится, что «дух захватило»

Или «душа замерла», когда все уж кругом суетятся,

С жизнью последнюю связь удержать в человеке стараясь;

Тут ведь и ум потрясен, и душевные силы, в расстройстве

Полном, готовы уже вместе с телом самим развалиться,

Так что удар посильней окончательно их бы разрушил.

Что ж? сомневаешься ты и теперь, что с изгнаньем из тела,

Без оболочки своей и без сил, на открытом просторе

Не в состояньи душа не только прожить вековечно,

Но и на миг лишь один удержаться никак не способна?

И ни один человек, умирая, не чувствует, видно,

Чтобы душа целиком исходила из целого тела

Иль чтоб сначала в гортань проходила она через горло;

Нет, убывает она на своем, ей назначенном месте,

Так же как чувства всегда на местах своего положенья

Гибнут. А если бы ум бессмертным у нас оказался,

То не сердился бы он на погибель свою, умирая,

Но, наподобье змеи, вылезал бы наружу из кожи.

Не оттого ль, наконец, и наш ум и сознание духа

Ни в голове, ни в ногах, ни в руках не родятся, а только

В области точной у всех и в едином содержатся месте,

Что для отдельных вещей отведен и особый участок,

Где и родятся они и где могут потом развиваться,

Располагаясь притом в таком многосложном порядке

Членов, который у них никогда не бывает превратен?

И, таким образом, всё идет по порядку: ни пламя

Не возникает в воде, ни холод в огне не родится.

Кроме того, коль душа, обладая бессмертной природой,

Чувства способна иметь, отделившись от нашего тела,

Всеми пятью наделить ее чувствами надо, пожалуй,

Ибо никоим путем мы иначе себе и представить

Не в состоянии душ, что блуждают в глуби Ахеронта.

Именно так в старину и писатели и живописцы

Изображали их нам наделенными чувствами всеми.

Но ведь ни глаз, ни ноздрей, ни руки у души не бывает,

Ни языка, ни ушей, раз она отделилась от тела;

Значит, ни чувства ни жизнь без тела для душ невозможны.

Если же в теле везде ощущение жизни разлито,

Одушевляя его, как мы видим, во всем его целом,

То, коль в средину удар, нанесенный внезапною силой,

Сразу его поразит, и оно пополам расщепится,

Ясно, что сила души, расчлененная тем же ударом,

Врозь разлетится тогда, одновременно с телом распавшись.

То же, что может, дробясь, разделяться на разные части,

Не позволяет признать за собою бессмертной природы.

Так, говорят, лезвея колесниц серпоносных нередко

Столь неожиданно рвут тела в беспорядочной бойне,

Что на земле увидать отсеченные руки и ноги

Можно в то время, как ум и сознанье людей не способны

Боли еще ощутить, причиненной стремительной раной;

Ибо весь ум у людей всецело захвачен сраженьем,

И на резню и на бой они рвутся с остатками тела,

Часто не видя, что нет уже левой руки, и волочат

Кони ее со щитом средь колес и серпов беспощадных;

Не замечает один, что без правой он на стену лезет,

На ногу хочет другой опереться, которой уж нету,

А шевелит на земле она пальцами в корчах предсмертных;

И голова, отлетев от живого и теплого тела,

Жизнь сохраняет в лице и во взоре, широко открытом,

Вплоть до того, как души не исчезнет последний остаток.

Мало того: коль змею с ее жалом мелькающим, грозно

Кверху подъятым хвостом и растянутым телом, на части

Ты бы железом рассек, то увидел тогда бы, как порознь

Каждый кусок по земле, отрезанный только что, в корчах

Бьется и почву кругом заливает отравленной кровью;

Как голова ее хвост укусить устремляется пастью,

Чтоб утолить свою боль, причиненную жгучею раной.

Что же, придется признать у каждой из этих частичек

Целую душу? Но тут воспоследует вывод, что в теле

У одного существа заключались многие души.

Значит, распалась душа, что единой была, вместе с телом.

И потому надо счесть, что смертна она, как и тело,

Ибо на много частей они могут равно рассекаться.

Кроме того, коль душа обладает бессмертной природой

И поселяется в нас, при рождении в тело внедряясь,

То почему же тогда мы не помним о жизни прошедшей,

Не сохраняем следов совершившихся раньше событий?

Ибо, коль духа могла измениться столь сильно способность,

Что совершенно о всём миновавшем утратил он память,

Это, как думаю я, отличается мало от смерти.

И потому мы должны убедиться, что бывшие души