О них не упоминалось в сводках - [15]

— Разрешите махнуть в Слуцк? — обратился ко мне Семенихин, понимавший мое состояние.

— Зачем?

— Может, Римму разыщу!

— Найти не найдешь, а к фашистам в лапы наверняка угодишь, — ответил я, глядя на худощавого, хрупкого с виду разведчика. Раньше мне казалось, что я хорошо знал его. Но теперь, к своему удивлению, открывал в его характере все новые и новые черты.

— Обязательно найду. Только разрешите, — настаивал он.

— Перестань, Николай, фантазировать! И забудь об этой выдумке!

По выражению лица разведчика было видно, что он недоволен моим отказом. А он был человеком не только решительным и смелым, но и упрямым.

Во второй половине дня по приказанию Тер-Гаспаряна я ездил в Уречье — установить, какие воинские части находятся возле бывших лагерей. Там оказался 161-й запасный стрелковый полк, которым командовал майор Сибилев. Полк получил задачу обороняться в районе Уречья. Но соседей у него не было, связи с командованием он не имел.

Там я видел, как были взорваны уреченские склады горючего. Два взрыва огромнейшей силы потрясли землю, черные клубы дыма громадными столбами взметнулись к небу и слились в черную тучу. Она долго висела в воздухе, медленно смещаясь в сторону. Десятки тысяч тонн ценного горючего были уничтожены за секунды! А сколько труда было вложено, чтобы создать запасы! Успокаивала лишь мысль о том, что теперь эти запасы не достанутся врагу.

Вечером я возвратился на командный пункт. Здесь произошло тревожное событие: пропал командир дивизии полковник Иванюк. Были организованы поиски, но они не увенчались успехом. Высказывались различные предположения: убит диверсантами, уехал в штаб армии, попал под бомбежку…

Исчез куда-то также и Семенихин. Оставалось только предполагать, что он все же отправился в Слуцк разыскивать свою любимицу — Римму. Я не верил, что Семенихин мог нарушить присягу, и не спешил докладывать о случившемся по начальству.

Ночь на командном пункте прошла беспокойно. Никто не спал. Люди держали наготове пистолеты и гранаты. Поблизости действовали вражеские диверсанты. После полуночи несколько из них сумели подобраться к штабу, миновав охрану. Фашисты внезапно открыли огонь из автоматов и бросили штук пять гранат. Были убиты начальник инженерной службы дивизии майор Алексей Константинович Носов и два красноармейца из взвода охраны.

Мне особенно жаль было майора А. К. Носова, которого я хорошо знал. В этот день он с группой бойцов устраивал завалы на дорогах, минировал мосты, готовил к взрыву уреченские склады горючего. Много раз рисковал жизнью — и уцелел. А тут погиб так нелепо…

Утро 27 июня снова выдалось ясным, безоблачным. В лесу на разные голоса щебетали птицы.

С командного пункта хорошо просматривалась местность. На горизонте, над Слуцком, еще висела серая пелена дыма. Заняв город прошлым вечером, немцы с рассветом начали вести разведку и выдвигать свои передовые части к нашему рубежу. Одиночные танки то и дело приближались к переднему краю обороны, искали слабые участки. Навстречу им каждый раз выходил из леса единственный уцелевший в разведбатальоне дивизии танк БТ-7. Удачным выстрелом ему удалось разбить одну вражескую машину.

Тер-Гаспарян приказал нескольким работникам штаба, в том числе и мне, выехать вместе с ним в Уреченские лагеря, где находился сборный пункт призванных в армию.

Люди ко времени нашего приезда помылись в бане и переоделись в военное обмундирование, получили оружие.

«Неужели все это достанется врагу?» — думал я, проходя мимо открытых складов, где были сосредоточены большие запасы продовольствия, боеприпасов и различного имущества.

Подполковник Тер-Гаспарян поручил каждому сопровождавшему его командиру срочно сформировать из мобилизованных по одной роте в пятьдесят — шестьдесят человек.

Собрав несколько групп, я быстро разбил людей на три взвода по двадцать бойцов в каждом. Формирование роты облегчалось тем, что среди мобилизованных имелись командиры запаса. Мое внимание привлек коренастый лейтенант лет тридцати с упрямым, волевым выражением лица.

— Ваша фамилия и военная специальность? — обратился я к нему.

— Лейтенант Чернов, был когда-то командиром пулеметной роты, — четко ответил он, приняв положение «смирно». — В тридцать седьмом году уволили из армии.

— Партийность?

— Член партии с тридцать третьего года. Правда, исключался при увольнении. В прошлом году восстановлен.

— Пулеметов у нас сейчас нет. Будете командовать стрелковой ротой. Составляйте списки, назначайте младших командиров. Берите на складах побольше патронов и гранат. Ждите команду к выступлению.

— Все будет сделано! — заверил Чернов. Он энергично взялся за работу.

Через некоторое время я направился в штаб запасного полка, расположенный поблизости. Нужно было решить ряд вопросов: о кухнях, транспорте, связи.

По дороге в штаб меня догнал Чернов и попросил заменить политрука роты младшего политрука Лисянского, присланного из запасного полка.

— Неприятный человек этот Лисянский. Говорит, что сам из Хотинова, но ребята, которые оттуда, такой фамилии не слышали, — докладывал Чернов. — В соседней деревне есть Лисянские, я их знаю, но у них самый старший только семилетку закончил. Верно, был еще один сын, да в прошлом году умер.