О нас троих - [2]

Среагировал я мгновенно: кровь вскипела, забурлила, ударила в голову, отозвавшись ослепительной вспышкой, и я побежал к машине, шлепая ботинками по мокрому асфальту. В голове крутились слова из латиноамериканской песни, которую я только что слышал в баре, но в два с половиной раза быстрее, чем в оригинале: и я тоже, все ускоряясь, несся вниз по пустынной улице и ни о чем не думал.

Я уже поравнялся с машиной, как вдруг на меня нахлынули сомнения, и я встал как вкопанный: застыл возле дверцы, испугавшись, что буду выглядеть полным психом, когда вмешаюсь в ссору двух влюбленных. Но дверь была приоткрыта, девушка рвалась наружу, а парень упорно тянул ее обратно; все это напоминало борьбу кетч.

Я распахнул дверцу и заглянул внутрь, девушка удивленно взглянула на меня; я так и не решил, правильно ли поступаю, но мне уже было все равно, сейчас для меня главное был этот парень, который еще десять минут назад — сама любезность — сидел рядом с ней за столиком, а теперь же вцепился в нее, будто хищник, и тащил жертву к себе в логово. Он неприязненно смотрел на меня снизу вверх из-под закрывающий лоб челки, и нос у него был короткий, маленький, с раздувающимися ноздрями.

— Все в порядке? — взволнованно спросил я блондинку, с трудом переводя дыхание.

Она не ответила и посмотрела на меня скорее вопросительно, чем умоляюще.

Я перевел взгляд на парня, который продолжал держать ее, и повторил, уже обращаясь к нему:

— Все в порядке?

Он молчал и только тупо смотрел на меня остановившимся взглядом, я залез поглубже в машину и хлопнул его по плечу:

— У вас все в порядке?

Парень еще больше помрачнел, его перекосило от злобы:

— А это что еще за придурок?

Он переводил взгляд с девушки на меня и обратно и все равно не отпускал ее, я чувствовал, как нарастает в нем глухое раздражение, словно медленно сжимается пружина, которая вот-вот распрямится.

Я уже чуть ли не по пояс залез в машину, где сидели два совершенно незнакомых мне человека, и зачем-то пытался вмешаться в их ссору, которая на самом деле совершенно меня не касалась, но в тот момент я воспринимал это как дело своей жизни, и эти двое казались мне чуть ли не родными, я узнавал их взгляды, движения, на самом деле совершенно мне незнакомые. Я чуть сильнее ударил парня по плечу:

— Так в чем дело? Чего ты в нее вцепился?

— А ты, мать твою, здесь при чем? — возмутился парень, соображал он крайне медленно.

— Ты хотела выйти, да? — спросил я ее. — Хотела выйти, а он тебе мешал?

Она по-прежнему пристально смотрела на меня, казалось, что я так и не дождусь от нее ответа и мы втроем навечно останемся в этой машине: он, намертво вцепившийся в нее, как огромный паук, она, светлая и трепетная, какой, как мне казалось, не раз являлась мне в сновидениях, и я, нависший над ними — голова в салоне, ноги снаружи.

— Да, я хотела выйти, — наконец ответила белокурая девушка.

Меня совершенно сразил тембр ее голоса, похожий на чуть шершавый бархат. Сердце забилось так сильно, что я невольно дернулся и ударился головой о потолок салона, после чего рванулся вперед, схватил девушку и потянул на себя. Парень для большей надежности вцепился ей в куртку, я тянул в противоположную сторону; ей удалось высунуть наружу одну ногу, я дернул что есть силы, парень разжал руки, и мы чуть не упали на тротуар.

В болезненно-тусклом свете фонаря мы посмотрели друг на друга со слабым подобием улыбки, неуверенной и совершенно неуместной. Мне хотелось и смеяться, и плакать, я думал, что, может, надо представиться, или попросить объяснений, или сказать что-то ободряющее, или взять ее за руку и поскорее отвести в безопасное место.

Вместо этого я стоял на месте и молчал, глядя на нее, парень тем временем выбрался наружу и обошел машину, он оказался гораздо крупнее, чем мне показалось сначала; он бросился на меня и вцепился обеими руками в перуанское пончо. Я попытался вырваться, но ничего не вышло; тяжело сопя прямо мне в лицо, он впился пальцами мне в горло и перекрыл кислород; я был совершенно не готов к такому обороту дела, ведь мне казалось, что правда на моей стороне. От растерянности я так и стоял столбом, пока он все сильнее и сильнее сжимал мою шею, почему-то мне и в голову не пришло перейти в контратаку или убежать, я только тщетно попытался оттолкнуть его.

Вдруг он взвыл, отпустил меня и согнулся пополам, будто хотел поднять что-то с земли; хватая ртом воздух, я с изумлением увидел, как блондинка размахнулась и еще раз пнула со всей силы парня по лодыжке точным и быстрым ударом. Тот попытался устоять на другой ноге, но потерял равновесие и, заваливаясь на бок, грохнулся на капот собственной машины. Я так и не двинулся с места: просто наблюдал за стремительно развивающимися событиями, которые явно опережали мою способность их воспринять.

Белокурая девушка потянула меня за руку: «Бежим, бежим, скорее!». Ее как подменили — от неуверенности и сомнений не осталось и следа, — и мы понеслись по улице, как на крыльях. Парень поднялся и пустился за нами вдогонку, но, видно, все же поранился и теперь ковылял кое-как, припадая на одну ногу.

— Ты на машине? — сказала девушка прямо мне в ухо, а может, мне просто так показалось: только ее голос отозвался в виске и рикошетом — во всей левой половине тела. — Так что? Ты на машине?