О, мой ангел… - [35]

— Нет, нет, — засмеялся Оуэн. — Его уже отпустили домой.

Милош был готов задать следующий вопрос, когда дверь со стуком распахнулась и в палату ураганом влетели Надя с матерью да еще в сопровождении двадцати восьми чад и домочадцев семейства Кондратовичей. Юрик же до сих пор находился на строительной площадке. Оуэн уставился на Соню, которая прижимала к себе новорожденную Либерти. Боже мой! Что тут началось!

Маленькая больница наполнилась шумом, гамом, ревом детей. Ребята постарше выглядели испуганными, а взрослые о чем-то оживленно переговаривались. Оуэн так и не понял, о чем они толковали, потому что спор шел на русском языке. Оуэн покачал головой, удивившись тому, как эта орава сумела прорваться через приемный покой.

Отыскав взглядом Надю и ее мать, он бросился к ним, обнял любимую. Слезы бежали из ее глаз, она даже не пыталась их вытирать.

— Ну чего ты плачешь? Я же сказал, все будет в порядке. — Он посмотрел на Милоша. — Чтобы разбить его голову, потребуется не одна стальная балка.

Надя подняла взор на отца, накрытого одеялом. К нему уже прижалась жена и что-то шептала по-русски. Милош выглядел хоть и побледневшим, но достаточно бодрым.

— Если у него все хорошо, то почему бы не забрать его домой?

— Ушиб был очень сильным, поэтому врачи рекомендуют Милошу остаться здесь на ночь.

Он постарался вывести Надю на свободное место.

— Смотри, — сказал он, — как они шумят. И почему все явились сюда?

— Они пришли посочувствовать отцу.

Надя улыбнулась Милошу, у изголовья которого склонилась Оленка.

— А ты знаешь, сколько посетителей могут одновременно находиться в палате?

— Откуда мне знать? — Надя оглядела палату. Переполох в ней поутих, когда женщины заметили, что Милош не собирается предстать перед Всевышним. Да и мужчины прекратили спор. Только Либерти попискивала в своем одеяльце. — Я только раз была в госпитале, да и то затем, чтобы сказать последнее прости дедушке. — Надя поежилась и прижалась к Оуэну. — Он тогда умер, так и не проснувшись.

— Сожалею, любовь моя.

Он крепче обнял ее и поцеловал в лоб. Ему следовало внимательнее отнестись к словам Нади, сказанным в тот вечер, когда родилась Либерти. Но что это могло изменить? Милошу требовалась неотложная помощь, а кто, кроме врачей, мог оказать ее?

— Твой отец получил травму, Надя, и я сделал все, чтобы облегчить его состояние.

— Знаю, Оуэн. — Она подалась вперед и поцеловала его в щеку. — Спасибо за заботу.

— Он крепкий старый дуб, — засмеялся Оуэн, — и вырастил тебя.

Хоу Картленд, руководитель строительных работ, просунул голову в палату, приветливо помахал рукой Милошу и слегка поклонился шефу, который понял его знак.

— Я скоро вернусь, — сказал Оуэн, целуя Надю и торопясь к выходу.

Надя пробралась к кровати отца и поцеловала его.

— Я еще зайду к тебе, папа. Поправляйся.

Она последовала за Оуэном.

В коридоре стояли он, Хоу Картленд и дядя Юрик, который притиснул к стене какого-то парня. Парень был явно испуган. Мужчины заметили Надю, но не прервали разговор.

— Мне кажется, что это по вине Милоша стальная балка не легла на нужное место, соскользнула и, падая, задела его самого. Думаю, у Милоша нет достаточного опыта, с ним следует расстаться, — внушал Хоу.

Оуэн повернулся к краснорожему парню, которого держал Юрик.

— Теперь ты, Билл.

— Никто не застрахован от травмы, — пролепетал парень.

— Скажи об этом Милошу, — резко произнес Оуэн. — Эта балка ничем не была подстрахована и падала прямо на Джимми Ли. Если бы Милош не оттолкнул Джимми, то его бы мгновенно убило. И слава Богу, что Милош остался жив.

Билл чуть не плакал.

— Никто не застрахован от травмы, — твердил он.

Юрик тряхнул его за рубашку, поднеся к носу огромный кулак.

— Кто это сказал?

— Уатт Маршалл, вот кто. Он же и объяснил, как нужно класть балку. — Билл пытался освободиться из рук Юрика.

— Сколько он тебе заплатил? — прорычал Оуэн.

— Ничего он не платил, — плаксиво затянул парень, когда кулак Юрика почти коснулся его носа. — Он просто списал мой долг. — Кулак отодвинулся. — Я задолжал ему пару сотен, проиграв в прошлом месяце в карты, а вернуть сразу так и не смог.

Оуэн и Надя обменялись взглядами. Они оба знали, что Маршалл постарается сделать какую-нибудь пакость, но не догадывались, какую именно.

— Твой отец — настоящий герой, — сказал Оуэн.

Надя пожала плечами.

— Получить удар стальной балкой еще не значит быть героем. Скорее он оказался в дураках.

— Вот я и собираюсь навестить этого дурака, — произнес Юрик, оттолкнув от себя напуганного Билла.

Оуэн пожал руку Юрику.

— Спасибо, что внес ясность, Юрик. Без тебя мы бы не разобрались в этом прискорбном случае. Пожалуйста, расскажи Милошу, что произошло в действительности. Через минуту я потолкую с ним о компенсации и о наказании виновного.

Оуэн проводил взглядом Юрика, а потом повернулся к Хоу.

— Следите за Биллом, а я пойду сообщу в полицию.

Он взял Надю за руку и направился с ней разыскивать телефон. Она украдкой покосилась на Оуэна.

— Ты в самом деле собираешься туда звонить?

— Эта история могла стоить жизни двум людям, а один из них твой отец.

Около приемного отделения стояли три медицинские сестры, доктор, две Надины тетки и о чем-то спорили. Оуэн с Надей подошли поближе и прислушались к разговору. Медсестры и врач требовали, чтобы в палате Милоша осталось не более двух посетителей, а тетки что-то галдели в ответ, хотя было ясно, что они ни слова не понимают по-английски.