О моем отце - [5]

Бывая в их доме, отец показал свои первые стихи поэту. Тот их одобрил и предложил поместить в журнале «Стрекоза» и написал письмо редактору Иппол. Мих. Василевскому-Букве. Через несколько дней отец был в редакции журнала. Редактор милостиво потрепал отца по плечу и представил издателю Корнфельду. Он отнесся к отцу очень предупредительно, главн. образ, благодаря покровительству К. К. Случевского. В очереди. N журнала появилось его первое стихотвор., потом другое, третье. Потом появились карикат. и даже рассказы. Через месяц Корнфельд уже отсчитывал ему гонорар. Сведения о начале литерат. деятельности отца взяты из его рассказа «Хромой Пегас», напечатан. в книге «Легкая кавалерия» (изд. в издательстве «Грамату драугс», в Риге, в 1928 г.).

Так. обр. папа стал постоянным сотрудником журн. «Стрекоза». Он даже обижался, когда его рукопись правилась чужой рукой. Корнфельд успокаивал его и говорил: — Не обижайтесь, молодой человек! Антошу Чехонте мы тоже правили.

Случевский ввел отца в нововременск. литерат. и артистич. кружок, о кот. у отца сохранились любопытн. воспомин. В 1900 г. отец поступил в Академию и его литерат. деятельность приняла иной характер. У меня сохранилась книга его стихов «Вечерние огни», издан. в 1907 г.

Что я слышала об отце из разговоров с Анатол. Козьмичем Перовым, кот. работал редактором журн. «Для вас», когда и отец сотрудничал в нем[3]

Юр. Ив. всегда был «застегнут на все пуговицы», т. е. был не откровен., не болтлив. Всегда со всеми вежлив, любезный, корректный, никогда ни с кем не спорил, не выходил из себя. Говорил то, что нужно было, главн. обр. вел деловые разговоры, после издания его книги он не раз приглашал Анат. Коз. к себе и они распивали бутылку вина и дружески беседовали. Перов считал, что лучше всего папа писал рассказы из военной жизни. Вместе они наблюдали на ул. Ленина вступление советской армии в Р. Близок отец был с художн. Богдановым-Бельским. Иногда ходил и играл у него в карты. Очень благосклонно к нему относилась председат. Благотворител. общества Ольга Констант. Гусева. […].

Жил достаточно замкнуто, вставал поздно, после завтрака долго гулял, обедал и, отдохнув немного, принимался за любим. работу. Иногда бывал у одного своего товарища по корпусу, к сожалению, фамилия мне неизвестна. И этот товарищ и его жена любили его и они с любовью вспоминали молодые годы учения. Был далек от эмигрантов, с ними не поддерживал связи.

К сожалению, я только за 2 г. узнала адрес одного бывшего петерб. офицера Селецкого Влад. Евг., котор. хорошо знал франц. и немецк. язык и в гостинице работал переводчиком. То же самое я узнала от него, что он был целиком занят своей литерат. работой и ждал моего приезда, чтоб зажить вместе.

От Анат. Коз. Перова узнала, что он был особенно близок с сотрудн. журнала «Для вас» и газеты «Сегодня» Анатолием Констант. Добросельским. Он ведал отделом происшествий, был аккуратен, исполнителен, лет на 27 моложе отца. Его отец был убит в 1916 г. и он с младшим братом жил с матерью. Отец много чего повидал, пережил, и Доброс. любил слушать его рассказы. Они всегда бывали вместе и на конских состязаниях, на собачьих выставках, в цирке, кино. Его даже прозвали адьютантом Юрия Иван. Мне удалось повидаться с ним. То же самое услышала от него. Он видел отца за 2 нед. до смерти и говорил, что отец был очень мрачно настроен и когда Добросельский его успокаивал, старался отвлечь, он ответил, что он уже стар, был бы помоложе, так и настроение было бы другое. Добросельский говорил, что он всегда, во время их встреч, был веселым, остроумным и жизнерадостным, так и я его помню. А когда я спросила Перова, что их так сближало с Добросельским, он мне ответил: «То, что с Добросельским он мог не вести серьезных разговоров, а просто себя чувствовать и отвлекаться от работы».

От Алекс. Ник. Тихомирова узнала место его захоронения на Покровском кладбище. Узнала в 1962 г., ежегодно приезжаю и привожу в порядок дорогую могилу. Умер отец в 1940 г. 12 дек. в 5 ч. веч., повесившись на электрическом проводе в состоянии тяжелой депрессии. […]

С 1923 г. он все время проживал по ул. Аспазии д.4 кв.5 (теперь бульв. Падомью) в семье д-ра Спальвинга, там его любили, чутко оберегали его покой, у него были хорош, условия для работы. Но в начале 1940 г. они, будучи немцами, уехали в Германию, а вместо них поселились Камбале, родители сред. лет с 2 детьми и племян. Отношения между ними и отцом были хорошие, но к ним по утрам приходила приходящая прислуга с ребенком, котор. бегал по коридору и отец всегда не досыпал и не мог работать. Он писал тогда повесть из детских и юношеских лет «Когда малиновки звенят», кот. осталась на столе в рукописи. Это его оч. удручало и он жаловался Квесит, что он не чувствует себя хозяином в своих комнатах. По вечерам у них часто бывали гости, покоя не было. За 2 ч. до смерти он занимал в квартире 2 комнаты с собствен, обстановкой, оставил завещание мне и Квесит, но благодаря войне 1941 г. я не смогла приехать, вещи получила Квесит и куда-то уехала. Мои поиски ее не увенчались успехом, но одна знакомая знала подругу Квесит, кот. отдала ей некот. вещи отца и она их мне отдала. Эта знакомая Людмила Андр. Ривош, умерла 16 февр. 1977 г.