О мире, которого больше нет - [79]

Шрифт
Интервал

Мама ни о каких подарках себе даже не спрашивала. А вот сестра хотела знать, что привез ей отец. Отец посмотрел на нее с удивлением.

— Ну какой подарок можно привезти девушке? — спросил он.

Зато он привез ермолки и маленькие арбоканфесы для моих братьев, которые еще были младенцами.

Теперь у нас дома все были озабочены тем, что делать с несколькими сотнями рублей. Сперва думали, что мама откроет лавочку и будет торговать, как большинство благочестивых женщин. Но, во-первых, мама была дочерью раввина, никогда торговлей не занималась и не годилась для этого; во-вторых, в местечке и без того было слишком много лавок; в-третьих, местным лавочникам могло бы не понравиться, что раввин занимается торговлей и отбирает у них хлеб. В результате решили отложить деньги на приданое моей сестре, которую скоро уже будут сватать. Деньги спрятали. Также в тайне держали и всю историю с наследством. Было бы лучше, чтобы никто не узнал об этих деньгах. Однако жители Ленчина вскоре обо всем прознали. Для евреев тайн нет. Нашелся некто Хаим-Йойсеф, муж той самой Ханы-Рохл, которая любила ссорить мужей и жен. У этого Хаим-Йойсефа было множество разных дел; и заводик по производству кваса, и кожевенная лавка, и, кроме того, он шил гамаши да к тому же был хасидом. Так вот, этот Хаим-Йойсеф взял отца в оборот и так долго его уговаривал, что отец согласился вытащить несколько сотен рублей и стать компаньоном в его кожевенной лавке.

План Хаима-Йойсефа очень понравился моему отцу. И в самом деле, какой толк в спрятанных деньгах! И прибыли от них никакой, и воры могут, не дай Бог, прознать о них и залезть ночью в дом, и, не дай Бог, пожар. Всякое может случиться. Не лучше ли стать компаньоном в его, Хаима-Йойсефа, кожевенной лавке? Она уже существует и могла бы стать настоящим золотым дном, только вот у него, у Хаима-Йойсефа, нет денег, чтобы закупить новый товар. Все его деньги сейчас крутятся в квасном заводике. Если бы он смог вложить несколько сотен рублей в кожевенную лавку, она бы приносила чистого дохода не меньше десяти рублей в неделю. К тому же, хотя отец будет компаньоном, работать в лавке ему не придется, потому что он, Хаим-Йойсеф, будет вести дело сам, как и раньше. Однако за то, что отец вложит свои деньги, он будет получать равную долю дохода, а сам сможет сидеть себе спокойно и учить Тору, доход же будет получать каждую неделю, когда пять рублей, а когда и поболе, как Бог даст.

— Ну, вот я и спрашиваю вас, ребе, не грех ли прятать деньги под матрасом, если они могут поправить наши дела, а у нас ведь семьи? — спрашивал Хаим-Йойсеф, поглаживая свою русую бородку. — А за деньги не беспокойтесь, они будут все равно что у вас в кошельке.

— Разумеется, разумеется, реб Хаим-Йойсеф, — кивал головой мой доверчивый отец, вечный оптимист. — Дело выгодное…

У мамы были на этот счет сомнения, и она не советовала отцу торопиться. Однако Хаим-Йойсеф не отставал. Он был сладкоречив, он убеждал, он сулил золотые горы, долго ли, коротко ли, но ему удалось уговорить моего отца. Отец подписал несколько листов бумаги, на которых были указаны взаимные обязательства компаньонов. Обязательства эти содержали столько всяких предосторожностей, что Хаим-Йойсеф даже не захотел дочитать до конца все пункты.

— Ребе, я могу подписать все, что вам еще будет угодно, — сказал он и подписал бумаги кудрявым росчерком. Отец тоже поставил свою подпись и отдал Хаиму-Йойсефу деньги, красивые банкноты с орлами и царскими портретами. Компаньоны пожали руки и пожелали друг другу удачи. На исходе первой после соглашения недели, в пятницу утром, к нам пришла дочь Хаима-Йойсефа и принесла трехрублевую бумажку и несколько медяков. Мама взяла эти деньги и улыбнулась. Это была огромная прибавка к нашим доходам. Еще через неделю, минута в минуту, дочь Хаима-Йойсефа принесла еще несколько рублей. Но на третью неделю девочка не пришла. Отец из деликатности подождал несколько дней. Но, поскольку девочка не приходила, он послал меня к Хаиму-Йойсефу. Но Хаим-Йойсеф не сказал мне ни слова. Он разговаривал с хромым мужиком, сапожником, который покупал у него кожу. Закончив с хромым сапожником, он принялся кроить кожу, потом занялся какой-то другой работой. Я решил его потревожить:

— Реб Хаим-Йойсеф, папа прислал меня к вам…

Хаим-Йойсеф сделал вид, что не слышит, и продолжал заниматься своими делами. Когда я, наконец, потерял терпение и сказал ему, что он все-таки должен мне ответить, Хаим-Йойсеф взглянул на меня так, будто только что заметил, и нехотя произнес:

— А, это ты… Скажи твоему папе, что я был занят, очень занят, и скоро пришлю ему деньги за две недели, без обета[476].

По этому «без обета» я почувствовал, что он ничего не пришлет. Мама тоже сразу же забеспокоилась, когда я передал ответ компаньона. Но отец был настроен оптимистически, как всегда.

— Что на тебя нашло? — удивился он маминому беспокойству. — Мы же ударили по рукам, бумаги подписаны…

Хаим-Йойсеф не прислал к нам свою дочь ни в ближайшую пятницу, ни в следующую. Отец взывал к его совести, говорил о справедливости, о вере, о подписанных бумагах. Хаим-Йойсеф смотрел на отца как на дурачка и потирал руки от желания поскорее закончить разговор.


Еще от автора Исроэл-Иешуа Зингер
Чужак

Имя Исроэла-Иешуа Зингера (1893–1944) упоминается в России главным образом в связи с его братом, писателем Исааком Башевисом. Между тем И.-И. Зингер был не только старшим братом нобелевского лауреата по литературе, но, прежде всего, крупнейшим еврейским прозаиком первой половины XX века, одним из лучших стилистов в литературе на идише. Его имя прославили большие «семейные» романы, но и в своих повестях он сохраняет ту же магическую убедительность и «эффект присутствия», заставляющие читателя поверить во все происходящее.Повести И.-И.


Семья Карновских

В романе одного из крупнейших еврейских прозаиков прошлого века Исроэла-Иешуа Зингера (1893–1944) «Семья Карновских» запечатлена жизнь еврейской семьи на переломе эпох. Представители трех поколений пытаются найти себя в изменчивом, чужом и зачастую жестоком мире, и ломка привычных устоев ни для кого не происходит бесследно. «Семья Карновских» — это семейная хроника, но в мастерском воплощении Исроэла-Иешуа Зингера это еще и масштабная картина изменений еврейской жизни в первой половине XX века. Нобелевский лауреат Исаак Башевис Зингер называл старшего брата Исроэла-Иешуа своим учителем и духовным наставником.


Станция Бахмач

После романа «Семья Карновских» и сборника повестей «Чужак» в серии «Проза еврейской жизни» выходит очередная книга замечательного прозаика, одного из лучших стилистов идишской литературы Исроэла-Иешуа Зингера (1893–1944). Старший брат и наставник нобелевского лауреата по литературе, И.-И. Зингер ничуть не уступает ему в проницательности и мастерстве. В этот сборник вошли три повести, действие которых разворачивается на Украине, от еврейского местечка до охваченного Гражданской войной Причерноморья.


На чужой земле

В сборник «На чужой земле» Исроэла-Иешуа Зингера (1893–1944), одного из лучших стилистов идишской литературы, вошли рассказы и повести, написанные в первой половине двадцатых годов прошлого века в Варшаве. Творчество писателя сосредоточено на внутреннем мире человека, его поступках, их причинах и последствиях. В произведениях Зингера, вошедших в эту книгу, отчетливо видны глубокое знание жизненного материала и талант писателя-новатора.


Йоше-телок

«Йоше-телок» — роман Исроэла-Иешуа Зингера (1893–1944), одного из самых ярких еврейских авторов XX века, повествует о человеческих страстях, внутренней борьбе и смятении, в конечном итоге — о выборе. Автор мастерски передает переживания персонажей, добиваясь «эффекта присутствия», и старается если не оправдать, то понять каждого. Действие романа разворачивается на фоне художественного бытописания хасидских общин в Галиции и России по второй половине XIX века.


Братья Ашкенази

Роман замечательного еврейского прозаика Исроэла-Иешуа Зингера (1893–1944) прослеживает судьбы двух непохожих друг на друга братьев сквозь войны и перевороты, выпавшие на долю Российской империи начала XX-го века. Два дара — жить и делать деньги, два еврейских характера противостоят друг другу и готовой поглотить их истории. За кем останется последнее слово в этом напряженном противоборстве?


Рекомендуем почитать
Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).


Страсть к успеху. Японское чудо

Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Джоан Роулинг. Неофициальная биография создательницы вселенной «Гарри Поттера»

Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.


Ротшильды. История семьи

Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.


Цемах Атлас (ешива). Том первый

В этом романе Хаима Граде, одного из крупнейших еврейских писателей XX века, рассказана история духовных поисков мусарника Цемаха Атласа, основавшего ешиву в маленьком еврейском местечке в довоенной Литве и мучимого противоречием между непреклонностью учения и компромиссами, пойти на которые требует от него реальная, в том числе семейная, жизнь.


Поместье. Книга II

Роман нобелевского лауреата Исаака Башевиса Зингера (1904–1991) «Поместье» печатался на идише в нью-йоркской газете «Форвертс» с 1953 по 1955 год. Действие романа происходит в Польше и охватывает несколько десятков лет второй половины XIX века. После восстания 1863 года прошли десятилетия, герои романа постарели, сменяются поколения, и у нового поколения — новые жизненные ценности и устремления. Среди евреев нет прежнего единства. Кто-то любой ценой пытается добиться благополучия, кого-то тревожит судьба своего народа, а кто-то перенимает революционные идеи и готов жертвовать собой и другими, бросаясь в борьбу за неясно понимаемое светлое будущее человечества.


Улица

Роман «Улица» — самое значительное произведение яркого и необычного еврейского писателя Исроэла Рабона (1900–1941). Главный герой книги, его скитания и одиночество символизируют «потерянное поколение». Для усиления метафоричности романа писатель экспериментирует, смешивая жанры и стили — низкий и высокий: так из характеров рождаются образы. Завершает издание статья литературоведа Хоне Шмерука о творчестве Исроэла Рабона.


Когда всё кончилось

Давид Бергельсон (1884–1952) — один из основоположников и классиков советской идишской прозы. Роман «Когда всё кончилось» (1913 г.) — одно из лучших произведений писателя. Образ героини романа — еврейской девушки Миреле Гурвиц, мятущейся и одинокой, страдающей и мечтательной — по праву признан открытием и достижением еврейской и мировой литературы.