О, Мари! - [48]

С виду казалось, что ничего особенного не произошло. Иветта всегда была окружена повышенным вниманием, но Мари она недолюбливала – прежде всего, за ее характер, за холодную непроницаемую вежливость и нежелание близко общаться. Конкурсы красоты тогда еще не проводились, но, по общему мнению, в соревновании двух типов женской внешности, североевропейского и южноевропейского, выиграла бы сверкающая белокурая Мари.

– Ну что, мой мальчик, парижанка так тебя заколдовала, что ты уже никого рядом не замечаешь?

– Если ты имеешь в виду себя, то к тебе очередь, как в Мавзолей – не пробьешься.

– А ты попробуй! Ты же у нас герой, защитник слабых и обиженных.

– Но ведь, как известно, ты к их числу не относишься.

– Этого еще не хватало!

– Тогда зачем тебе мое внимание?

– Для спортивного интереса. Твоя парижанка думает, что она одна на этом свете и любого может охмурить и окрутить. Хочу тебя порадовать: у нас появился московский аспирант, сын директора «Интуриста» Генрих. Вчера он так развеселил твою парижанку, она так искренне хохотала в коридоре, что не замечала никого вокруг. К тому же у нее в руках была большая коробка – по-видимому, подарок из Москвы.

– Спасибо за информацию. Но, знаешь, Мари вольна поступать по своему усмотрению.

– Поэтому ты сейчас так побледнел? Может, принести тебе таблеточку? Вдруг инсульт случится.

– Спасибо, не нужно.

– Бедный мальчик, у тебя даже голос изменился! Не думала, что ты такой чувствительный, а строишь из себя отважного рыцаря… Можно узнать, почему ты сегодня один? Как она вдруг отпустила тебя?

– У Мари сегодня домашний праздник, поэтому я и один. И она может быть одна, когда захочет.

– Что-то не заметно. Вы, как сиамские близнецы, все время вместе. Такое впечатление, что она охраняет все подступы к тебе.

– Ты сегодня как-то язвительно настроена. Может, завидуешь ей?

– Я завидую? Да я могу в любой момент заманить к себе и тебя, и любого, кого захочу.

– Ну ладно, Иветка, сегодня ты меня заинтриговала. С француженкой я объяснюсь – возможно, в последний раз.

– Погоди. А как же этот коварный аспирантик, интеллигент в очках? Вот кому врезать надо! Он у тебя девушку уводит и не боится! Даже Рафы не боится, а ведь знает, что вы друзья.

– Так-так, подруга, я сейчас только понял: ты хочешь, чтобы я по-дружески похлопал аспиранта по бокам, пристыдил: «Ай-яй-яй, как неблагородно уводить девушку у студента». А тебе-то что с того?

– Мне тебя жаль.

– О да, твой аргумент меня сразил. Тем не менее, спасибо за сочувствие.

– Я добрая, могу утешить…

– Эх, Иветка. Тобою движет только чувство неприязни к Мари, больше ничего. А я-то думал, ты славная девушка.

* * *

С трудом отвязавшись от Иветты, я подошел к телефону и позвонил Мари. Трубку сняла ее мать.

– Алло, мадам Сильвия, добрый вечер, это Давид. Могу я поговорить с Мари?

– Давид, два часа назад она поехала к вам домой поздравить твою маму и отца с Новым годом. Что-нибудь случилось, сынок?

– Нет-нет, мадам Сильвия, все в порядке, спасибо.

Быстро вышел на улицу, поймал такси и поехал домой. Открыл дверь ключом. Из комнаты доносились голоса мамы и Мари.

– А вот и Давид! – воскликнула мама, выходя мне навстречу. – Мы с Мари очень интересно беседовали. Недавно заходили Ирма и Рина, посидели с нами час и ушли. А почему ты пошел на вечеринку без Мари?

– Я узнал, что ее должен поздравить один аспирант, который учится в Москве.

– Ну что же, очень благородно со стороны этого аспиранта.

Мама принесла для нас с кухни еще чая и пахлавы, после чего ушла в свою комнату, оставив нас с Мари наедине.

– Думаешь, ты остроумен? – тихо спросила Мари.

– Нет, я думаю, что я обманутый идиот.

– Идиот – возможно. Но кто тебя обманул – я не знаю. Ты думаешь, я не поняла, почему в Новый год ты загрустил и поспешно ушел?

– И почему?

– Потому что ты подумал, что когда-нибудь я уеду в Париж и мы расстанемся.

– Да, я так и подумал. А как ты догадалась?

– Это было нетрудно. У тебя на лице все написано.

– Но Мари, ты же знаешь, что это когда-нибудь случится.

– Нам с тобой пока надо готовиться к экзаменам.

– Ладно, нянюшка. А как насчет того аспиранта, с которым ты так громко хохотала, будто хочешь спящего в Мавзолее разбудить?

– Во-первых, тот, который «живее всех живых», не спит, и будить его не надо. Во-вторых, Генрих пришел вручить мне подарок. И знаешь, что он принес? Точно такую же куклу, какую подарил мне ты. Я сказала, что уже получила такой же подарок от любимого человека, и наши давно прерванные отношения окончательно завершились.

– Он не поинтересовался, кто твой так называемый любимый человек?

– Он сказал, что Иветта была права.

– Молодец, Иветта, настоящая подруга. А я-то ее ругал. А что с куклой?

– Я ее вернула, а он забрал. Это так похоже на него…

Глава 10

– Давид, – подбежала ко мне покрасневшая от удовольствия Иветта, – если, конечно, это тебе интересно, то Мари сегодня, как и вчера, на больших переменах чересчур радостно и оживленно общалась с Аресом Атояном!

Доцент Атоян, сравнительно молодой, красивый мужчина с артистической внешностью, уже несколько лет вел на республиканском телевидении уроки английского языка, которые пользовались бешеной популярностью, особенно у дам бальзаковского возраста и юных студенток. Его популярность возросла еще больше после громкого скандала, связанного с его романом с одной красивой телеведущей ереванского телевидения. Доцент Атоян, тоже приезжий, но из Великобритании, развелся с женой, оставив ее с двумя малолетними детьми, и вел довольно бурную холостяцкую жизнь. Своей последней эскападой он как бы обозначил готовность к свершению других подвигов такого же плана, что резко повысило его рейтинг среди любительниц английского. Его знала буквально вся республика. Образ жизни Атояна, его манера одеваться и причесываться тут же копировались многочисленными поклонниками, в основном молодыми людьми из артистической и научной среды.