О, Мари! - [200]

Я лукавил. Конечно, я ничего не видел. Просто зашел в бар за минеральной водой, а бармен, бывший свидетелем инцидента с Коробко, со смехом сказал: «Ваш приятель – маленький, чернявый алкаш – взял две бутылки и пошел вон туда» – и показал в направлении комнаты Константина Петровича. Сегодняшний помятый вид начальника подтвердил мои подозрения.

– Вам бы следовало не шпионить за своими товарищами, а лучше делать свое дело!

– Согласен с вами, Константин Петрович. Но как член партии я не могу не обратить внимание на не соответствующее моральному облику строителя коммунизма поведение некоторых товарищей. Это, повторяю, мой долг как коммуниста. Я не могу иначе. Вы не согласны со мной?

Рядом, стараясь сдерживаться, тихо хмыкнул грузин, потом Раида Мирзоевна, потом остальные, кроме безучастно смотревшего в стол Коробко. Ольга Викторовна сидела с таким видом, словно происходящее не имеет к ней никакого отношения.

– Что вы тут балаган устроили?! Правильно человек говорит! – вдруг прервал всех начальник. – Для любого из нас честь коммуниста превыше всего! Будем работать как следует! Партия возложила на нас великую ответственность – искоренить еще кое-где встречающуюся в нашей стране преступность! Все свободны.

Вот трусливый подлец! Как испугался провокации! А что он мог сказать? Что я не имею права следить за моральным обликом члена моей родной партии? Для нормального человека это чушь, бред сумасшедшего, но в данной ситуации Дударев не мог действовать грубо и напролом. Если я напишу в парторганизацию по месту службы, что, в то время как у нас имеют место такие неприглядные истории, как случай с Коробко, начальник зажимает партийную критику и таким образом поощряет пьянство среди работников прокуратуры, а кто-либо из присутствующих подтвердит правдивость моих слов, это может поставить крест на его карьере. Ольга Викторовна и некоторые другие сотрудники понимали, что я валяю дурака. Но в глазах большинства я подтвердил слухи о моем сотрудничестве с органами госбезопасности. Уже в коридоре Ольга, еле сдерживая хохот, обратилась ко мне:

– А у тебя хорошо получается комедийный жанр! Может, ты ошибся в выборе профессии?

– Не зря же я с букетами хожу по театрам! Зато предотвратил хоть на время любую подлость с его стороны по отношению к вам или ко мне.

– С этим придется согласиться.

Глава 19

Приближались майские праздники. С трудом убедил родителей не прилетать – скоро я вернусь в Москву, возможно, тогда и увидимся. Может быть, мой прокурор Дегтярев – он хороший мужик – разрешит на несколько дней слетать домой. В общем, эта проблема была снята.

Сперва я решил на два дня съездить в Москву. Для этого не нужно было специального разрешения. Думал провести время с ребятами: Марком, Фаиной, – возможно, встретиться с Арамом. Да и Иветта намекала, что не исключен ее приезд в Москву по каким-то интуристским делам. Вариантов было немало. Но когда я спросил Ольгу, что она собирается делать, она промолчала. Потом ответила, что праздники – всегда самые грустные дни для нее, потому что именно в эти дни она сильнее всего чувствует свое одиночество.

– Хотела с сыном повидаться, но технически это трудно реализовать. Всего два дня – сложно успеть слетать туда и обратно. Посижу в номере, отдохну. Немножко похожу по городу, почитаю что-нибудь. В общем, найдется чем заняться. А ты что будешь делать?

– Да так, хотел поехать в Москву, встретиться с друзьями.

– Правильно. Зачем торчать в гостинице в чужом городе? Хоть немного освежишься.

– Нет. Не поеду.

– Почему?

– Не могу оставить вас на два дня одну. Как-то не по-человечески.

– Послушай, Давид, у тебя нет никаких обязательств по отношению ко мне. У тебя своя жизнь, у меня своя. Ты молодой, живи своей жизнью…

Но я заметил, как в ее глазах сверкнула радость от мысли, что я, возможно, останусь. Ольга поняла, что я уловил ее взгляд, отвернулась и покраснела.

Мои дорогие женщины! Какие вы разные и какие похожие, чувствительные и ранимые! С какой благодарностью вы принимаете человеческое тепло и внимание!

– Впрочем, я пока не решила. Возможно, улечу в Севастополь.

– Как только решите улететь, я тут же сяду на поезд и поеду в Москву. Между прочим, я еще ни разу не был в Севастополе. Может, полетим вместе?

– Ты что, сумасшедший? Мы здесь один раз в театр сходили – и сразу столько слухов!

– Но, Ольга, у вас сейчас там никого нет. Могу остановиться у вас, могу в гостинице. Посмотрю, каков из себя Севастополь – город боевой славы российского флота. Познакомлюсь с условиями, в которых вы живете…

– Не ставь себя и меня в глупое положение. Это тема не обсуждается. Не заставляй меня быть резкой с тобой. Отдыхай, Давид. Послушай моего совета, езжай в Москву.

Повернулась и ушла. Но держалась чуть по-другому, чем обычно, – скованно и неестественно, чувствуя, что я взглядом слежу за ней.

Бедная взрослая девочка! Она, повидавшая сотни преступлений и человеческих трагедий, сейчас мало чем отличалась по поведению от двадцатилетней студентки. Но ведь это так естественно! Человек часто забывает о своем возрасте и социальном положении, думая, что его собеседник поступает таким же образом.