О людях, сверхсилах и удаче. Том 2 - [22]

— Вы про снайпера, что ли? — с самым невинным видом осведомился я. Ирис замер.

— Откуда тебе о нем известно?

— Ну так я ж не слепой, гильза явно от патрона для снайперской винтовки. Как любой нормальный пацан, я увлекаюсь оружием, и небольшое представление имею.

— И, вероятно, знаешь даже в кого стреляли? — с каким-то болезненным любопытством поинтересовался интеллигент.

— Понятия не имею, я же не экстрасенс.

Он недовольно выдохнул.

— Скажем так, снайпер облажался, не убив, а ранив цель, а затем скрылся в неизвестном направлении, не оставив следов, кроме тех, что вы, ребятки, обнаружили. А я, видишь ли, очень не люблю, когда меня пытаются надуть.

— И теперь хотите наказать убийцу, — закончил я. Ирис кивнул.

— Само собой. Ну и ваше вмешательство сильно испортило мои планы. Детишкам не место в мире взрослых. И, раз уж это отчасти твоя вина, прими теперь ответственность.

— В каком смысле?

— Заверши начатое наемником дело, и получишь то, о чем не мог даже мечтать.

— Например? — я сделал вид, что заинтересовался, хотя в благие намерения этого утонченного типчика не верилось. Ирис заложил ногу на ногу, сцепил пальцы в замок.

— Например, в моих силах помочь тебе устроиться в дальнейшем в элитный вуз, занять достойное место в обществе, и не только. Станешь большим человеком.

Я не выдержал и расхохотался, вызвав искреннее недоумение очкарика.

— Что смешного?

— Да так, — я откашлялся. — Мне вот интересно, знаете ли вы, кто мой отец?

— Нет, — он покачал головой. — Я пока не наводил справки. Знаю лишь, что ты учишься в школе, где управляет Меньшиков, но туда берут многих отпрысков не только из богатых семей, но и из творческих. Быть может, ты сын какого-нибудь художника, или музыканта?

Веселье как рукой сняло, я посерьезнел, вперил взгляд в Ириса.

— Моего отца зовут Кирилл Огнёв, Повелитель Бездны, один из сильнейших сверхов Российской Империи.

Никогда не видел, чтобы кто-нибудь так стремительно бледнел. Лицо фон Вельтвайта мгновенно покрылось испариной, кожа оттенком сравнилась с алебастром, а губы мелко задрожали.

— Проклятье на тебя, мальчишка! — выдавил Ирис, после чего вскочил, опрокинув стул, и быстрым шагом, почти бегом, удалился из комнаты. Щелкнул замок.

Я снова остался один.

— Неплохо имя Куро действует на местных якудза, — хмыкнул, покачав головой. С другой стороны, неудивительно, ведь человека такого масштаба, как отец, обязаны знать все вокруг. Интересно, как он начинал? Родился ли сразу одарённым, или карабкался наверх, прикладывая неимоверные усилия, чтобы развить в себе способности, волю и характер?

Я невесело фыркнул. Даже если спрошу, не ответит. Но попытаться стоит, как знать.

Тишина окутывала меня плотным саваном, убивая веселье и взамен преподнося кокон бессмысленных, но оттого не менее важных мыслей. Что я здесь забыл? Действительно ли удастся выполнить задуманное Носовым действо? А если нет — тогда меня убьют?

В Японии шанс подохнуть был, и довольно не иллюзорный, здесь же он увеличился в несколько раз. Местные сверхи обладают большим потенциалом, и не мне сейчас тягаться с ними. Нет, адептов своего ранга разделаю под орех, может, с небольшим напрягом, но всё же. Однако, ребята повыше — настоящий челлендж. Если вспомнить схватку с двумя шестиранговыми «агентами», становится очевидно, что победил я по незаурядному везению, а не благодаря своим навыкам. Удобная локация и то, что противник не воспринимал как серьезного бойца, сыграли на руку. Больше подобное не повторится, в этом я уверен. Меня не будут недооценивать. Особенно после того, как Ирис узнал личность моего отца.

Остается только победа или смерть, иного выхода из этой ситуации нет. Смерть… Как много в этом слове страха, который зиждется на наших стереотипных представлениях о ней, потаенных кошмарах и импульсивных мыслях. И ведь нельзя сказать, что это неверно. Смерть опасна, она всегда рядом, поджидает в тенях, неторопливо наблюдает, дабы не упустить момент, стремительно рвануть вперед, подхватить, бережно проводить в иную реальность.

Но бояться смерти не стоит, этим вы лишь нанесёте ей жестокую обиду. На чём основан страх смерти? На незнании. На суеверных ужасах, внушаемых с детства. Это неправильно. Нельзя бояться того, что так же естественно, как и дыхание. Но и относиться к ней приветливо тоже не стоит, смерть не любит фамильярности.

Вы можете лишь помнить о ней, каждый миг своего существования, знать, что она где-то неподалеку, неспешно прогуливается, постукивая тростью по плитам мостовой. Помнить — и вгрызаться в жизнь зубами и ногтями, обожать её, до дрожи в конечностях, карабкаться наверх, стремясь занять место получше, стать кем-то, достойным упоминания, оставить памятный след. След, что будет сиять еще долгие годы, а, быть может, даже столетия, наполняя сердца людей теплотой и лёгкой грустью.

Иначе зачем мы здесь? Этому миру не нужны слабаки, он силой заставляет измениться, из невинной овечки стать хищником. Ведь только так можно выжить, и стальной нитью вписать своё имя в будущее.

И всё это легко может перечеркнуть один лишь случай.

Я ощутил, как ярость потряхивает тело, а зубы скрипят, словно грозя вот-вот раскрошиться в пыль.