О любви, которой уже нет - [7]

«Здравствуй Яша!

Что бы ты ни подумал обо мне, на самом деле все хуже, так что хуже не бывает. Я не могу продолжать наши отношения, не открыв тебе свою тайну, а когда я открою, ты, возможно, не захочешь продолжать их, но я расскажу тебе все равно.

Когда мне было четырнадцать лет, мать ушла от нас, оставив меня и младших братьев с отцом. Вскоре он сделал меня женщиной.

Я люблю своего отца, он меня вырастил, я обязана ему всем хорошим что было в моей жизни, и я его ненавижу.

Если я больше не увижу тебя – тогда прощай!

Я люблю тебя, Наташа.»

Сейчас 40 лет спустя я перечитываю это письмо и слезы появляются у меня на глазах.

Эх Наташа, кто бы мог подумать, что хуже бывает, намного хуже…

УГАРНАЯ ОСЕНЬ

Мы с Наташей расписались осенью 76–го года. Была небольшая свадьба устроенная по большей части моей тещей, Марией Федоровной. На следующий день мы полетели в Черновцы.

Я познакомил Наташу со своей семьей – родителями, двумя братьями, дядями и тетями. Все были вежливы и любезны, никто плохого слова не сказал, но мне дали понять, что на помощь я не могу рассчитывать.

Мы были удивлены – какая помощь? Я работал, получал 125 рублей в месяц, Наташа училась на последнем курсе института, получала стипендию, нам хватало.

Мы вернулись в Волгоград, сняли летнюю кухню и стали привыкать к семейной жизни. Причем привыкать не просто к семейной жизни, но к семейной жизни в смешанном браке. Различие культур иногда проявляло себя самым неожиданным образом и требовало терпимости от нас обоих.

Я много размышлял об этой проблеме, которая преследовала еврейский народ тысячелетиями.

По–моему мнению причина того, что еврейских парней тянет к не–еврейкам, таится в генах – практикуя браки в своей среде, евреи сузили свой генофонд. Для меня это выразилось в том, что все еврейские девочки казались мне похожими или на мою маму, или на других женщин нашей семьи, а кому хочется иметь жену похожую на маму или на тетю?

Через год мы переселились в другую квартиру – сняли подвал в частном доме.

Наташа закончила институт и воспользовалась правом замужней женщины отказаться от распределения на работу, вскоре она устроилась на работу в Волгограде.

Наташа была беременна и вот уже несколько дней как она ушла в оплачиваемый отпуск, который полагался за два месяца до родов.

Зима еще не наступила, но ночью уже были заморозки. Я посмотрел на будильник и вскочил – было шесть часов утра. Настольная лампа загорелась мягким, рассеянным светом, Наташа спала с головой укрывшись одеялом, но одна пятка высовывалась из под одеяла. Мне стало смешно – она всегда выглядывала.

В этот момент я почувствовал головную боль. Странно, вчера вроде и не пил. Но рассуждать было некогда, в подвале было холодно, печь за ночь остыла.

Я вычистил печку от золы, заложил дрова, щепки, открыл заслонку, поджег.

Печь здесь были такая–же, как в Могилеве, но там печь не имела заслонки – железной пластины, которой можно было перекрыть доступ воздуха в печь.

На ночь, когда все в печи уже сгорело, я задвигал заслонку, чтобы печка остывала медленнее.

Иногда я забывал открывать ее утром и вспоминал, видя что тяги нет и дым идет в комнату.

Пока печка топилась, я поставил чайник на электрическую плитку. Побрился и умылся в том углу подвала, что был отведен под кухню.

Наташа не просыпалась, в подвале стало тепло. В 7 утра я вышел из дому – в 9 часов надо было быть на работе.

Вернулся я в 8 вечера, Наташа все еще лежала в постели.

– Ты что – заболела? – я был по–настоящему напуган. Наташа слабо улыбнулась:

– Ничего, все в порядке, только голова болит. Она помолчала и стеснительно добавила:

– Ты знаешь, кровь мажется… там…

Я вызвал скорую помощь из ближайшего телефона–автомата. Я начинал догадываться почему у меня весь день болела голова – видно я закрыл заслонку в печи слишком рано, не все угли сгорели до конца, угарный газ попал в комнату и мы оба угорели. Я угорел меньше, так как ушел на работу, Наташе досталось больше.

Наташу поспешно увезли внутрь больницы, меня же в больницу не пустили. Усталый я вышел на улицу.

Ветер гонял желтые и красные осенние листья по мостовой. Небо было ясное и мириады звезд холодно смотрели на землю.

Я чувствовал себя таким беспомощным и одиноким, те кого я любил – моя жена, мой ребенок – боролись за жизнь и я ничем не мог им помочь.

Дочь светлана

Врачи спасли нашу дочь, Наташа вскоре вернулась в наш подвал с еще большим животом донашивать оставшиеся полтора месяца. Она была полна энергии и вся светилась изнутри лучами материнства.

До Нового 78-го года оставалось 2 дня. Я лежал на кровати готовый уснуть, была почти полночь. Наташа все еще возилась по хозяйству, внезапно сквозь сон я услышал как она охнула, затем медленно подошла ко мне.

Она ласково провела руками по моему телу. Я протянул руку, обнял ее все еще сонный, но уже готовый ответить на ее ласку. Наташа прижалась еше сильнее и сказала:

– Яша, воды отошли, начинается.

Сон мигом слетел с меня. Я быстро оделся.

– Держись, я пошел вызывать скорую.

Я вышел на улицу, вокруг все было покрыто снегом, как и положенно под Новый Год. Стояла мертвая тишина, даже собаки забилисъ в свои конуры и не лаяли. До ближайшего телефона-автомата было минут 20 ходьбы. Тяжело дыша я вызвал скорую и пошел обратно.