О Ленине и Октябрьской революции - [17]

— Я могу сию минуту уплатить миллион рублей тому, кто убьет Ленина, — серьезно сообщил мне молодой московский спекулянт, — и есть еще девятнадцать человек, с которыми я могу связаться хоть завтра, и каждый из них даст по миллиону на это дело.

Мы спросили у знакомой нам большевистской пятерки, представляет ли себе Ленин, какая опасность угрожает его жизни.

— Да, он хорошо знает об этом, — сказали они. — Но он меньше всего думает о себе. Видите ли, он вообще очень мало уделяет внимания своей особе.

И это, бесспорно, так.

С невозмутимым спокойствием шел он по пути, усеянному заговорами и засадами, и критические положения, напрягавшие нервы других людей до предела и сгонявшие краску с их лиц, он встречал хладнокровно и невозмутимо. Контрреволюционеры и иностранные империалисты, намеревавшиеся убить Ленина, терпели один провал за другим. Но в последний день августа 1918 года заговорщики чуть было не добились своего.

Председатель Совнаркома закончил выступление перед 15 тысячами рабочих завода Михельсона. Когда он направился к своему автомобилю, к нему бросилась какая-то девушка с бумагой в руке, как бы собираясь передать письмо Председателю Совнаркома. Он протянул руку за письмом, и в этот момент другая женщина, Каплан, трижды выстрелила в него. Две пули попали в Ленина, и он упал на мостовую. Его перенесли в автомобиль и отвезли в Кремль. Несмотря на сильное кровотечение, он настоял на том, чтобы ему дали самому подняться по лестнице. Ранен он был гораздо серьезнее, чем предполагал. Целые недели жизнь его висела на волоске. Остававшиеся от борьбы с болезнью силы Ленин отдавал борьбе за то, чтобы страну не охватила лихорадка мести. Массы, возмущенные до глубины души тем, что темные силы реакции сразили того, кто олицетворял их надежду на свободу и лучшее будущее, обрушили на буржуазию и монархистов ответный удар, объявив красный террор.

Многим буржуа пришлось заплатить жизнью за убийства комиссаров и покушение на Ленина. Народный гнев был столь силен, что погибли бы еще сотни людей, если бы Ленин не просил сдерживать гнев. Можно с уверенностью сказать, что в продолжение всего периода необычайного возбуждения он оставался самым спокойным человеком в России.

НЕОБЫЧАЙНОЕ САМООБЛАДАНИЕ ЛЕНИНА

Во всех случаях жизни он проявлял исключительное самообладание. События, в результате которых другие теряли голову, служили для Ленина лишь поводом продемонстрировать свое спокойствие и душевное равновесие.

Единственное заседание Учредительного собрания проходило бурно. На нем в смертельной схватке сцепились две фракции. Боевые выкрики делегатов, стук пюпитров, громы и молнии, которыми, разражались ораторы, страстное пение «Интернационала» и революционного марша, звучавших в устах двух тысяч человек,— все это наэлектризовывало атмосферу. С приближением ночи напряжение все нарастало. Мы сидели на балконе, вцепившись руками в барьер и стиснув зубы, наши нервы были напряжены. Ленин сидел в первом ряду первой ложи, и лицо его выражало полнейшее отсутствие интереса.

Наконец, он встал, прошел за трибуну и сел там на покрытые ковром ступеньки. Изредка он поднимал голову и окидывал взглядом огромное скопление народа. Затем подпер голову рукой и закрыл глаза, будто говоря себе: «Так много людей понапрасну растрачивает свои силы, пусть хоть один их побережет». Громкие голоса ораторов и шум собрания прокатывались над его головой, но он продолжал преспокойно сидеть. Раза два он приоткрывал глаза, прищурившись, осматривался вокруг и снова опускал голову.

Затем он поднялся, распрямился и неторопливой походкой направился в ложу. Воспользовавшись случаем, мы с Джоном Ридом сбежали с галерки в зал, чтобы спросить у Ленина, что он думает о ходе заседания Учредительного собрания. Он что-то безразличным тоном ответил. А потом поинтересовался ходом работы в бюро пропаганды ^[9]. Лицо его просияло, когда мы сообщили, что материал печатается тоннами и его удается переправлять через линию фронта в германскую армию. Вместе с тем мы сказали ему, что встречаем большие трудности в работе с немецким языком.

— Ах да, — воскликнул он и внезапно оживился, вспомнив о моих подвигах, когда я выступал с броневика. — Ну, как подвигается дело с изучением русского языка? В состоянии ли вы теперь понимать все эти речи?

— В русском языке так много слов, — ответил я уклончиво.

— В том-то и дело, — заметил Ленин, — им нужно заниматься систематически. С самого начала вы должны овладеть основами языка. Я расскажу вам о своем методе.

Вкратце метод Ленина сводился к следующему: сначала выучить все существительные, выучить все глаголы, выучить все причастия и прилагательные, выучить все остальные слова; выучить всю грамматику — орфографию и синтаксис, а затем непрерывно всюду и со всеми практиковаться. Как нетрудно заметить, метод Ленина был не столько оригинальным, сколько многосторонним. Словом, это был его метод борьбы с буржуазией применительно к овладению языком — браться за дело самым решительным образом. И разговор о нем увлек Ленина.

Он сидел, перегнувшись через барьер ложи, и говорил, подчеркивая слова выразительными жестами. Глаза у него блестели. Наши коллеги — репортеры сгорали от зависти. Они думали, что Ленин в этот момент разоблачает преступления оппозиции, или выдает нам тайные планы Советов, или, может быть, разжигает в нас революционный пыл. В подобный критический момент, несомненно, такую вспышку энергии у главы великого Русского государства могли вызвать только подобные темы. Но наши коллеги заблуждались. Глава Советского правительства просто-напросто излагал свой взгляд на методику изучения иностранного языка, с удовольствием воспользовавшись возможностью отвлечься за дружеской беседой.