О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 1: 1899–1927 - [16]

Шрифт
Интервал
.

Целую тебя очень чувствительно, по-старому. Твоя Маша


>Год по содержанию.

9. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

18 мая [1901 г. Москва – Ялта]

Милая, дорогая моя Маша! Вчера я так устала, что не в силах была написать тебе. И сейчас спешу адски, надо идти на новую квартиру посылать Володю пить кофе, а то он там ночевал и нельзя оставить квартиру одну. Антон был у доктора, беседовал 2 часа. Утешительного мало – процесс не остановился. Прописал ехать на кумыс, а если он не сможет пить его, то в Швейцарию.

Я варю Антону какое-то лекарство, толку в ступе, отстаиваю и кипячу – это для кишок. Дай Бог, чтоб кумыс помог ему хорошенько! Как только все устрою, так и поедем.

Мне грустно ужасно.

Зачем ты уехала, Маша! Мне и грустно, и страшно.

Антон и вчера обедал у нас.

Перевезли вчера меня и Володю, и шкафы, кот. отлично уставились. У меня уже уютно. Я водила туда свою новую подругу Оленину. Сегодня все остальное поедет.

Ну прощай пока, милая Маша, зачем ты плакала? Не надо. Целую крепко-крепко, и пиши мне, как доехала. Твоя Оля.

Кланяйся матери.


>Год по содержанию.

10. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

25-го мая 1901 [Москва – Ялта]

Дорогая моя милая Машечка, ничего не могу писать толком, прости. Взволнована, дела по горло. Сегодня мы венчаемся и уезжаем в Уфимскую губ. в Аксеново на кумыс. Антон чувствует себя хорошо, мил и мягок. В церкви будут только Володя с д. Сашей (по желанию Антона) и еще 2 студента свидетеля. С мамой вчера была трагедия и объяснение из-за всего этого. Ночей не сплю, голова трещит, ничего не понимаю. Мне ужасно грустно и больно, Маша, что тебя нет со мной в эти дни, я бы иначе себя чувствовала. Я ведь совсем одна, и не с кем слова обо всем сказать.

Не забывай меня, Машечка, люби меня, это так надо, мы должны быть с тобой вместе всегда. Не мучайся, не терзайся, я тебе буду писать часто, вот увидишь.

Не брани меня, не называй холодной. Мне сейчас так хочется поплакать, каждый нерв дрожит.

Целуй меня крепче в ответ на мой крепкий поцелуй. Кланяйся матери. Скажи ей, что мне будет очень больно, если она будет плакать и мучиться из-за женитьбы Антона. Мне бы так хотелось поговорить с ней и успокоить ее. Твое состояние я знаю и чувствую за тысячи верст[172].

Будь здорова. Пиши. Твоя Ольга

11. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Пьяный бор 28-го мая 1901 [В Ялту]

Милая Маша, я все смеюсь, как пишет мой «супруг» – ты этому веришь? Поневоле засмеешься – завез меня куда-то в Вятскую губ., посадил в избу, кормит севрюжкой. «Он» велит написать, что я одурела от счастья – ты веришь? «Он» очень мил, весел, бьет меня по нескольку раз на день и велит считать себя счастливой. На пароходе было великолепно, ели стерляди, пили чай и были веселы. В Нижнем навещали Горького. Ольга

12. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Пьяный бор 28 мая 1901 г. [В Ялту]

Милая моя, родная моя Машечка, написала тебе глупую открытку, а теперь хочу написать как следует. Начну с знаменательного дня 25-го мая. Для меня все события этого дня прошли как сон. Во-первых, я не спала последней ночи и встала с сильной головной болью и натощак в 8 ½ ч. утра отправилась к Туру доканчивать свой зуб, кот. он мне отлично починил. Вернувшись от него, я укладывалась, потом ездила с Лёлей[173] за покупками, в 2 ч. пообедала, надела беленькое платьице и поехала к Антону. С матерью все объяснилось, хотя она была сильно огорчена и обижена, что я ее оставила как бы в стороне, но ведь я сама не знала до последнего дня, когда мы будем венчаться. Свадьба вышла преоригинальная. Зина приходила в ужас, хотя и крестила и плакала, одевая меня. Мама отнеслась ко всему умно, т. к. я объявила, что если поднимутся рыдания, то я убегу из дому. Свидетелями были д. Саша, Володя, Зейферт и студ. Алексеев, все это устраивалось накануне венчания, взяли первых попавшихся. Больше в церкви не было ни души, у ограды стояли сторожа.

К 5 час. я приехала с Антоном, шафера уже сидели на скамеечке в саду. Как-то все странно было, но хорошо, что просто и без затей. Я еле стояла от головной боли и одно время чувствовала, что или я расплачусь, или рассмеюсь. Знаешь, мне ужасно сделалось страшно, когда священник подошел ко мне с Антоном и повел нас обоих. Потом я успокоилась, и мне было даже хорошо и покойно. Венчались мы на Плющихе у того батюшки, кот. хоронил твоего отца. От меня потребовали только свидетельство, что я девица[174], за кот. я сама ездила в нашу церковь[175].

Там вздумали ставить препятствия, что без оглашения венчать нельзя, но я сообщила, что никто в Москве не знает о нашем венчании и что мы не желаем оглашения. Помялись и все-таки дали свидетельство. Венчание вышло не длинное. Мне страшно было обидно, что не было Ивана Павл., но я не поняла Антона, почему это произошло: ведь Иван Павл. знал, что мы венчаемся, Антон ездил с ним к священнику. Поздравили нас наши шафера, затем сели и поехали. Антон завез меня домой, поехал за своими вещами и вернулся к нам. У нас хохотали над нашей свадьбой. Но когда я вернулась из церкви, наша прислуга все-таки не выдержала, и все гуськом явились поздравлять меня и подняли вой и плач, но я отнеслась благодушно. Уложили меня, причем Наташа, поросенок, все-таки надула меня, хотя я к ней посылала 2 раза – не принесла шелкового лифчика и батист. шитой кофточки. В 8 час. поехали на вокзал, провожали все наши, тихо, скромно. Антон заранее заказал маленькое спальное купе, и мы отлично доехали до Нижнего. Там нас встретил доктор – знакомый Антона и приготовивший нам каюту на пароходе. Затем он повез нас к Горькому и болтал отчаянно много. У Горького при входе в сенях и в кухне сидит по городовому

Продолжить чтение
Еще от автора Ольга Леонардовна Книппер-Чехова
О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 2: 1928–1956

Участники этого более чем полувекового диалога занимают видное место в культурном ландшафте страны. Ольга Леонардовна Книппер-Чехова (1868–1959) – одна из основательниц прославленного Художественного театра, выдающаяся актриса, воплотитель лучших его традиций. Мария Павловна Чехова (1863–1957) – собиратель и хранитель архивного наследия своего великого брата, создатель Дома-музея в Ялте, сумевшая сделать его центром культурной жизни Крыма и ставшая при жизни его легендарной фигурой. В их переписке отражаются и исторические события, и каждодневный культурный и бытовой обиход, меняющийся вместе с эпохой.

Рекомендуем почитать
Автобиография

Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.

Властители душ

Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.

Невилл Чемберлен

Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».

Победоносцев. Русский Торквемада

Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.

Фаворские. Жизнь семьи университетского профессора. 1890-1953. Воспоминания

Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.

Южноуральцы в боях и труде

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.