О итогах культуры на конец ХХ века: размышления непосвящённого - [10]

Идеологическая послушность даже необязательна, важней профессиональность - в смысле натренированной открепленной способности к искусству - и психологический тип. Что до последнего, то, разумеется, такой художник должен крепко сидеть на крючке, а то есть выполнять усиленное деланье собственной важности: это тщеславие, жажда аплодисментов, здесь же артистическая инфантильность, позиция "творцу должны", и, конечно, двоемыслие. Наконец, технократическая модель искусства репродуктивна и требует от художника повторений, часто - механических, что совершенно не в согласии с естеством (так, актер находится под диктатом текста пьесы и задания режиссера, дня и часа спектакля и не может исходить из своих внутренних ритмов). Таким образом, задается если не психическое расстройство, то уж, по крайней мере, разлад с естеством - возмещать который приходится разного рода стимуляторами: алкоголь, разгул и прочая богемная экзотика. Ее принято относить к издержкам жизни художника и видеть в ней этакое

- 17 приложение к искусству. Но это не совсем так: здесь тень не собственно искусства, а его господствующей внешней модели. Можно сказать, что такова художественная разновидность профессионального кретинизма. [Нелишне отметить в этой связи безосновательность тех утешений, к которым прибегали художники под сенью большевизма. Тогда явно или неявно считалось, что истинного художника системе "не взять", что превратить "творцов" в узколобых специалистов не удастся,- не инженеры, дескать. Реальность, однако, в том, что система и здесь преуспела не меньше, чем с технарями: было произведено не одно поколение художников, готовых к государственной службе и без системы беспомощных. Вообще - ХХ век выявил то, что максима Пушкина "Гений и злодейство - две вещи несовместные" есть лишь заповедь, а не констатация уже достигнутого: в том и штука, что это достаточно легко и часто соединялось - нужно лишь порвать звено, прибегнуть к изолированной, специальной культивации гениальности.]

РАЗДЕЛЕНИЕ НА ТВОРЦОВ И ПУБЛИКУ.

Такое разделение - сердцевина технократической модели, и оно же наиболее пагубно для самого искусства. Стремясь заполучить искусство в свою частную собственность, добиваясь монополии, профессионалы предполагают увековечить свое положение "творцов" и все выгоды такого положения: "товар" только у них, значит, можно и заломить. Достигается же обратное: эрозия спроса, потеря интереса к товару.

А все просто: для искусства губителен сам режим потребления, особенность его в том, что устойчивый интерес к искусству возможен только при личной причастности к нему. Действительное "потребление" здесь означает не пассивное восприятие, а занятие искусством. [В культуре, скажем, России XIX века это выражено отчетливо: интерес "благородного" общества к слову, звуку и линии - потому что все сами хоть немного музицировали, баловались в рифму и т.д.]

Профессионалы же стараются навязать "публике" потребительское поведение, отстранить ее от творчества и забрать его себе. (К слову уж, такие действия копируют типичную практику черного мага: подавлять рост других, чтобы увековечить свое превосходство.) Не говорю, что это непристойно (так же, как монополия церкви на Бога), но это в себе противоречиво: тем самым у "публики" создается привычка жить без поэзии, без искусства, а если уж привыкли обходиться без, то с чего вдруг захотят купить? - нэ трэба!

Сказать иначе, достигая профессиональности, искусство рвет звено с жизнью.

3. РАЗРЫВ С РЕАЛЬНОСТЬЮ.

Выражаясь точнее, современное искусство перед реальностью пасует. Так, в приведенном примере с нежеланностью Цветаевой и Лермонтова для современного журнала - это ведь испытание изданий подлинностью (поэзии) - и они его поголовно не выдерживают. А за этим, в свою очередь, стоит разрыв с реальностью. В самом деле, коммерческие привязки отсутствуют,позволить себе перейти сплошь на рекламу, эротику и боевики журналы не могут - да их и это вряд ли бы сильно поддержало,итак, реальность коммерческого спроса отбрасывается. Реальность "культурного" читательского спроса тоже можно игнорировать - спонсоры все равно не читают и не проверят, действи

- 18 тельно ли все лучшее и важное публикует издатель. Остается в силе одна-единственная реальность - имиджа, и, конечно, наше искусство изо всех сил напускает на себя вид обижаемого сироты,- и само собой, для того фабрикуется масса мифов.

Один из таких - бесполезность поэзии (искусства): вообще и в наше время: дескать, поэзия от природы бесполезна - в таком качестве и ценна, за это и должна содержаться государством. Так ли это? Как посмотреть. Во-первых, если говорить об авторах, то большинство с этого ненужного дела все же что-то имеет: не место в СП, так спонсора или выгодный имидж (авангардиста, патриота, борца за демократию и т.п.), имеет - место в группе и, соответственно, ее прикрытие, имеет, худо-бедно, репутацию "поэта" в глазах близких,- в общем, все как-нибудь устраиваются. Во-вторых, если вести речь о внешних приложениях, то поэзия, как-никак, искусство слова и даже - магия слова: так ли уж это сейчас не нужно? Оглянемся - для многих и многих сфер владение словом есть реальная рабочая потребность.