О, Иерусалим! - [80]

— Мы протягиваем руку мира и предлагаем добрые отношения всем соседним государствам и их народам. Мы призываем еврейский народ во всех странах рассеяния сплотиться вокруг Израиля и поддерживать нас в великой борьбе за осуществление мечты поколений — борьбе за возрождение Израиля.

— С верой во Всевышнего, — закончил Бен-Гурион, — мы подписываем сегодня эту Декларацию на сессии Временного Национального Совета в Тель-Авиве в пятый день ияра 5708 года — 14 мая 1948 года.

Закончив чтение, он сказал:

— Прошу встать в знак признания Декларации и провозглашения Еврейского государства.

Запинаясь от волнения, престарелый раввин возблагодарил «Того, кто сохранил нас и укрепил наши силы и позволил нам дожить до этого часа». Один за другим еврейские лидеры поставили свои подписи на пергаменте. Затем Бен-Гурион объявил об отмене Белой Книги 1939 года, ограничивавшей иммиграцию евреев в Палестину и их право покупать землю. Все остальные законы британского мандата оставались на первое время в силе.

Было 4 часа 37 минут пополудни. Вся церемония заняла полчаса. Бен-Гурион снова поднял молоток и стукнул им по столу.

— Заседание объявляю закрытым, — сказал он.

Государство Израиль было создано.

Часть четвёртая. Иерусалим: Город разделённый 15 мая 1948 года — 17 июля 1948 года

32. Такие — выстоят

В арабском мире полным ходом шли приготовления к военным действиям. Столица Египта бурлила. В полночь с 14 на 15 мая по каирскому радио был исполнен государственный гимн Египта, а затем диктор объявил о введении в стране военного положения, и шейх мечети мусульманского университета «Аль-Азхар» провозгласил:

— Час священной войны настал!

В своём бейрутском доме Рияд Солх, премьер-министр Ливана, разбудил спящих дочерей, чтобы они послушали радио. Когда Ум Хальсум[10] закончила балладу о восхождении Муҳаммеда на небо со Скалы[11], старшая дочь ливанского премьер-министра Алия увидела в глазах отца слёзы.

— О Аллах! — шептал он. — Пусть Скала останется в наших руках навсегда.

Правительство Сирии закрыло границы страны, объявило о введении военного положения и распорядилось, чтобы дамасское радио передавало исключительно военные марши.

Нури Сайд, премьер-министр Ирака, недавно бахвалившийся, что через две недели его армия возьмёт Хайфу, послал на палестинский фронт лишь две тысячи солдат и офицеров.

Главнокомандующим этими войсками был назначен генерал, про которого сэр Алек Керкбрайд сказал, что это «невежественный идиот, не способный командовать даже взводом».

Аззама Пашу, прежде питавшего отвращение к войне, захватил всеобщий воинственный азарт.

— Это будет молниеносная война на уничтожение! предрекал он (ещё много лет ему будут припоминать эту злосчастную фразу).

— О нашем вторжении будут говорить, как о побоищах монголов и о походах крестоносцев!

Ахмед Шукейри, один из первых помощников Хадж Амина Хусейни, чётко определил цель войны как «уничтожение Еврейского государства».

В пять минут первого ночи 15 мая первая колонна Арабского легиона покинула свою базу и двинулась к Иордану. Проезжая по мосту Алленби, капитан Махмуд Русак, находившийся в головном джипе, пережил, по его словам, «самый волнующий момент в своей жизни». Он был уверен, что через две недели вернётся по этому мосту в составе победоносной армии, наголову разбившей евреев и навеки похоронившей план раздела Палестины.

14 мая Бен-Гурион, как обычно, рано лёг спать. Однако в час ночи его разбудил телефонный звонок: поступило сообщение из Нового света. Еврейскому лидеру сообщили, что Соединённые Штаты Америки официально признали новое государство.

Бен-Гурион понял, что этот жест будет огромной моральной поддержкой для еврейского народа. О своём намерении признать Израиль президент Трумэн официально объявил в Вашингтоне накануне в 6 часов 12 минут пополудни — то есть через двенадцать минут после того, как истёк срок британского мандата на Палестину.

Не только это известие помешало Бен-Гуриону спать в эту ночь. Несмотря на яростные протесты Поли, жены Бен-Гуриона, в четыре часа утра в его спальню вторгся Яаков Янай, начальник отдела связи Ҳаганы, и попросил Бен-Гуриона выступить по радио для Америки, Сонный Бен-Гурион выбрался из постели и накинул пальто поверх пижамы, пока Поля подавала ему носки и ботинки.

Едва он начал свою речь перед тайным передатчиком Ҳаганы, как в небе над Тель-Авивом появились египетские самолёты.

Здание радиостанции задрожало от взрывов, которые были слышны и в микрофоне.

— Звуки, которые вы только что слышали, — сказал Бен-Гурион своим американским слушателям, — это взрывы первых бомб, сброшенных на новое государство в его Войне за Независимость!

Окончив речь, Бен-Гурион сел в машину и отправился в город.

Проезжая по улицам, он видел людей, выглядывавших из окон, и вспоминал лондонцев во время «Битвы за Англию»[12].

«Боятся ли они?» — спросил себя Бен-Гурион. Он увидел на лицах жителей Тель-Авива тревогу и озабоченность, но не страх и не отчаяние. Возвратившись домой, Бен-Гурион записал в дневнике два слова, в которых выразил то, что думал о своих соотечественниках:

«Эйле яамду. Такие — выстоят».