О, Иерусалим! - [28]

Разведка Ҳаганы была обязана своими успехами разнообразным талантам тех людей, которые в ней работали.

Двадцатидевятилетний Вивиан Герцог с его проницательными голубыми глазами и несравненным оксфордским произношением легко мог, надев пиджак из твида спортивного покроя, сойти за молодого английского офицера в гражданской одежде.

Уроженец Дублина, сын главного раввина Палестины, Герцог был официально уполномочен осуществлять связь между Ҳаганой и британской армией. Однако в действительности его главной задачей было создание сети проеврейски настроенных английских офицеров и чиновников в британской администрации.

Не удивительно, что Герцогу удалось блестяще справиться со своей задачей: он имел к тому все данные. Прежде ему довелось служить офицером в Гвардии — самой английской из всех английских воинских частей. Англичане хорошо подготовили его к работе в Ҳагане: в течение полутора лет он был капитаном британской военной разведки. Герман-Йосеф Мейер, сын одного из наиболее уважаемых иерусалимских книготорговцев, во время войны прошёл от Эль Аламейна до Монте Кассино, подслушивая разговоры немецких лётчиков для британских ВВС. Теперь, сидя в подвале отцовского дома на улице Рамбан, 33, он подслушивал другие разговоры. На этот раз в его наушниках звучали не немецкие, а английские слова.

Мейер возглавлял один из отделов еврейской разведки, носивший кодовое название «Арневет» («Кролик»). Этот отдел, укомплектованный девушками из Ҳаганы, говорившими по-английски, работал круглые сутки, и его радиоприёмники были настроены на волну 58,2 метра — канал британской полиции.

Всё обильней становилась информация, поступавшая в штаб Фрейера. Он получал еженедельные сводки английской военной разведки на Ближнем Востоке, он читал копии большинства писем, которыми обменивались сэр Алан Каннингхем и его лондонское начальство; он знакомился с приказами и циркулярами британского главного штаба в Палестине; он знал, что именно известно британскому командованию о военных приготовлениях евреев и арабов.

Но ещё важнее было то, что еврейской разведке удалось получить доступ и к арабским секретам. Не позднее чем через две недели после очередного совещания руководителей Арабской лиги копии протоколов попадали в Еврейское агентство в Иерусалиме. Платный информатор служил даже в штабе Хадж Амина Хусейни в Каире.

В подвале Еврейского агентства в двух бдительно охраняемых комнатах молодой человек по имени Ицхак Навон руководил обработкой информации, поступавшей из самого ценного источника. Эти комнаты были связаны специальным кабелем с центральным пультом иерусалимского почтамта. Работавшие там еврейские инженеры и техники подключили подслушивающие устройства к телефонным и телеграфным кабелям, связывающим основных британских и арабских абонентов в Иерусалиме с другими странами Ближнего Востока и с Европой. Вскоре Навон был в курсе всех телефонных разговоров видных арабских лидеров и британских официальных лиц в Иерусалиме.

Эта тайная война дополнялась пропагандистской работой, которую обе стороны вели через подпольные радиостанции.

Арабское радио, называвшее себя «Голос революции», каждый вечер в семь часов вело передачу с помощью небольшого передатчика, спрятанного под грудой ковров в фургоне торговца-армянина. Радиопередатчик Ҳаганы помещался в частном доме. Чтобы сбить с толку англичан, передачи велись из района, в котором не было электрического освещения.

Питание для радиопередатчика поступало из находившейся неподалёку больницы по проводу, протянутому от дома к дому.

Постороннему взгляду этот провод казался простой бельевой верёвкой: по просьбе Ҳаганы хозяйки вывешивали на нем бельё для просушки.

8. Санта-Клаус Ҳаганы

Свежевыпавший снег обметал черепичные крыши и клочьями лёг на стены Старого города. А над ним на высоком холодном небе, подобно дальнему маяку, горела звезда, которая тысяча девятьсот сорок семь лет тому назад вела пастухов Иудеи и трёх волхвов к яслям в Вифлееме. Закутавшись в снежную мантию, Иерусалим собирался праздновать Рождество — самое тревожное Рождество за всю свою долгую историю.

Редко когда в истории Иерусалима мир казался столь далёким, а люди доброй воли столь немногочисленными, как в те декабрьские дни 1947 года. С приближением Рождества покой горожан всё чаще нарушался перестрелками, и что ни день, то чаще и яростнее становились вооружённые стычки: к концу года в столкновениях погибло уже 175 арабов, 150 евреев и 15 английских солдат. Гершон Авнер — тот самый, который привёз Бен-Гуриону весть о голосовании в ООН, — собственными глазами видел, как в центре еврейского квартала Иерусалима средь бела дня были убиты 2 британских солдата. Банда арабских подростков схватила на базаре Старого города еврея Исраэля Шрайбера; через несколько часов его обезображенный труп, втиснутый в мешок, был найден около Дамасских ворот. Журналиста Роберта Стерна, уроженца Великобритании, популярного обозревателя газеты «Палестайн Пост», застрелили на пороге агентства печати. Последняя его статья неожиданно оказалась эпитафией самому себе. «Если я умру, — писал он, — то пусть вместо того, чтобы ставить памятник на моей могиле, люди пожертвуют средства на содержание животных в Иерусалимском зоопарке».