О храбрых, нежных и влюбленных. Сказания Пятиречья - [30]

Кто устоит перед такой скорбью, перед столь ярким мужеством? Братья отошли в сторону.

Сахибан откинула со лба Мирзы смоченные кровью волосы, обтерла своей накидкой его лицо, приникла поцелуем к глазам.

– Мирзиа!

– Сахибан?…

– Ты простишь меня?

– О чем ты, Сахибан?… За свое счастье я заплатил полной мерой… всей жизнью…

– Я ничего не сумела тебе дать… одну смерть… Мирзиа, ты меня слышишь? Открой глаза! Только на минутку открой!

– Это не в моей власти… Но если ты хочешь… Возьми мою руку…

Сахибан взяла его руку и прижала к губам.

– Ты должен видеть мою жертву, Мирза,- сказала она.- Я хочу, чтобы ты узнал: я предала не тебя, а свою судьбу. Смерть приходила не за тобой, а за дога-ром Фирозом. Я спасла его и этим завершила историю моей великой любви. Не подумай, что братьям я была более предана, чем тебе. Но я привыкла любить чужие радости больше своих, и эта привычка стала твоим убийцей. Знай, Мирзиа, я твоя, и никто не сможет нас разлучить.

Сахибан выпрямилась, встала во весь рост так, чтобы Мирза мог ее видеть. В руке у нее был кинжал Мирзы. Поцеловав рукоять, она твердой рукой вонзила клинок себе в грудь и опустилась на землю рядом с возлюбленным.

– Помнишь, когда-то, когда мы были детьми, я обнимала тебя… Так и теперь, в последние мгновения нашей жизни, я обнимаю твою храбрую грудь…

Глаза Мирзы смежились, но на губах еще было дыхание.

– Са… хи… бан…

– Да… Мир… зиа…

Ширин и Фархад

Обитель красоты – любимое и любящее сердце. Любовь, подобно нежному аромату цветка, поднимается из сердечных глубин и придает несказанную прелесть и без того прекрасному лицу.

О, как хороши были дочери султана Салима – старшая, гордая красавица Махиман Бано, и младшая, нежная Ширин. При взгляде на них у мужчин подкашивались ноги, сводило в ознобе плечи, непроходимые горы житейских трудностей прорезались ущельями и самое невозможное начинало казаться достижимым.

Любовь и изобилие щедро питали почву, на которой росли эти молодые побеги. Однако судьба своенравна и нередко забывает свои обещания: безвременно скончалась добрая, ласковая супруга султана. Самого Салима увлекли ратные подвиги; позабыв об отцовских заботах, мчался он от победы к победе, пока не сложил голову в жестокой битве. Тогда на опустевший отцовский престол взошла его старшая дочь.

Прекрасна была султанша Махиман Бано, однако не было у нее сердца милой Ширин, один взгляд которой дарил людям несказанную сладость. Недаром народ позабыл ее пышное шахское имя и называл просто «Ширин», что значит «Сладостная». Отведав власти, Махиман Бано стала выявлять крутой и недобрый нрав. «Эх, если бы Ширин была старшей в роду!» – вздыхали люди. Но с- провидением не поспоришь. Султанша любила лишь одно существо во всем свете – Ширин, и младшая сестра отвечала старшей нежной привязанностью. Об этой безмерной любви слагались легенды. Когда бремя государственных забот становилось непосильным и красота Махиман Бано меркла под маской холодной гордыни, султанша забрасывала дела и запиралась в своих покоях. Там она обвивала руками шею сестры, глядела в ее ясные, не знающие притворства глаза, слушала ровное биение ее чистого сердца и, заставляя свое сердце биться в лад, вновь обретала покой и прелесть женственности.

– Как ты прекрасна, сестра моя! – говорила Ширин, не в силах оторвать от нее взора.

И вот случилось так, что Ширин занемогла. Сорок долгих дней металась она в жару и беспамятстве. Сколько ни бились придворные врачеватели и астрологи, все усилия их пропадали втуне. Тогда Махиман Бано разослала по стране глашатаев, которые возвещали народу: «Тому, кто вылечит прекрасную Ширин, будет даровано сорок деревень и сорок повозок с бесценными сокровищами!»

Неподалеку от шахского сада жил мудрый лекарь. Не раз случалось ему видеть, как царственные сестры гуляют по дорожкам, как младшая ласкает и оделяет цветами детей садовника, а старшая распаляется гневом по самому пустячному поводу. «Жаль, что не Ширин наша султанша! – думал лекарь.- Пусть бы хоть детям ее достался престол».

Услыхав призывы глашатаев, лекарь принялся листать свои книги, затем приготовил порошки из редких лекарственных трав, а когда покончил с трудами, долго сидел в глубоком раздумье. Потом он поднялся и поспешил во дворец.

Султанша облобызала руки почтенного старца и попыталась увлечь его в покои больной. Но лекарь почтительно остановил ее.

– Султанша, твоя сестра уходит в иной мир,- сказал он.- Трудно вернуть ее к нашей жизни и немалого это будет стоить.

– Я дам не сорок – четыре сотни деревень! – в отчаянии воскликнула Махиман Бано.

– И четыре тысячи деревень слишком скудная плата за жизнь,- возразил лекарь.- Владыка Времени требует большей жертвы…

Как видно, этот лекарь и в самом деле был очень мудрый.

– Твоя речь полна загадок, о мудрец! – сказала Махиман Бано.- Я не знаю ничего, что стоило бы дороже жизни Ширин. Пусть Владыка Времени возьмет, что ему угодно.

Но лекарь не торопился. Он потребовал, чтобы султанша провела его в свою опочивальню.

– Если на то будет воля Аллаха, Ширин сегодня же очнется. Сорок дней прометалась она в жару, столько же потребуется, чтобы к ней вернулось здоровье. Но тебе, султанша, придется пожертвовать своей красотой, навсегда скрыть лицо за покрывалом. Пусть не введет оно в соблазн ни одного мужчину. Цена дорога, я знаю, однако лишь так ты можешь спасти сестру. Часы ее сочтены.