О грусти этих дней кто, как не я, напишет... - [14]

Шрифт
Интервал

Село по миру,
Не одно сгубил
Судно с парусом…
Кушал мясо я
Крупным прикусом,
Облизав перста,
Словно дикий зверь,
Фляжкой лязгая,
Дрых под фикусом
И дожил до ста,
Хочешь верь — не верь!
А теперь норвег
Очень мирный я.
И давно за так
Отдал палицы.
Миру мир навек,
Воевать нельзя,
И не надо так
Злобно пялиться.
21.4.2002
* * *
Сон земной, как серое пятно,
Блеск сухого старого паркета.
Я твержу заученно одно —
Что люблю я жизнь не за это.
Не за власть не ведать ни о чём,
Не за грубость ворсяного кроя,
А за свет фальшивый за окном,
Растворённый в запахе прибоя.
За суровый оттиск на губах
Разносортных обликов апреля,
За восторг, за смерть, за свет, за страх,
За любовь и вкус хмельного хмеля.
За разрывы в тучных облаках,
За распад немыслимый, но скорый,
За рассвет, несомый на руках
Босоногой девочки Авроры.
За печати умственных вестей
Упреждённых кодами созвездий,
За кровавый плен земных страстей
И за блеск стальных свободы лезвий.
За расстриженные острова
На далеких ссуженных озёрах,
За глотки, которыми трава
Напояет своей влагой взоры.
За восторг неведомых скачков
По полям иссушенным, но свежим.
За лесистый отблеск от очков,
Не надетых на глазах всё тех же.
За пору, которую отнять
Не смогла бы адская недвижность,
За способность тихо отживать
Отголоски слов, рождённых выжить.
* * *
Мы селились вдали
От весёлой толпы,
Оставляя в пыли
Груды фотоальбомов,
И как будто нашли
В шатком облике мглы
Мерный маятник дней
Без возни и уронов.
Это сладко так знать,
Что просторы вокруг,
И вглуби, и снаружи,
И сверху, и снизу.
Лес, как древняя знать,
Провожает в пургу
Свои грозные ружья
Нестойких карнизов.
Современная суть
Своевременных слов,
Возникая из тьмы
Отдалённых пределов,
Окружает наш путь
Средь помятых стволов,
Отживая броски
Генетических стрелок.
Время пущено вспять
И пылает, томясь,
Чуть зажатое вновь
Обращёнными снами.
Это славно так знать,
Что лесистая вязь
Окружает, как ноль,
Нас, оставленных с нами.
И волнуясь, мы врозь
Отживаем рассвет,
Опалённый внутри,
Но не выжженный вовсе.
Скоро дождики вкось,
Тарабаня секрет,
Нам на кручах земли
Расклонируют осень.
Ту же самую, что
Посещала порты,
Ещё тонкой волной
Омываемых ставней.
И дождей решето
Распечатаешь ты,
Как в конверте со мной
Письма радости давней.
Покой
Сердцевина ствола —
Беззащитная ткань.
Ей кручина мала,
Ей не грезится лань.
Перегретая тень
Непомятых дерев,
Ей не нужен олень,
Ей не кажется лев.
Не желает ветвей
Непомерная сеть
В синем мраке теплей
Мох зелёный одеть.
Не волнуется гладь
Чуть припухших озёр,
Им не страшно проспать,
Им не чудится вор.
* * *
За тонкою завесой остроумья
Мы два измученных клубочка бытия,
И извлекая вкус копчёных мумий,
Мы пиво пьём, как мухи, ты и я.
Скрывая всё, что может стать раздором,
Ища напрасно примененье сил,
Мы изменяем собственным укорам
И уповаем, чтобы нас простил
Тот, кто затеял этот танец странный
В чередованьи снов и полуснов.
И не меняясь, мы меняем страны,
Как лес меняет лиственный покров.
Мы ожидаем, словно на вокзале
Или на почте, позабыв конверт,
Чтобы нам дали или показали,
В какие дали наш уводит след.
Июль 2002 г.
* * *
Ливнями умытая,
В джунглях перегретая,
Золотом покрытая,
В золото одетая,
Пагубная пагода
Станным изваянием,
Разлагает радуга
Свет в твоём сиянии.
Пагода с погодою
Породнилась точно,
И восточной модою
Нас влечет заочно.
Разменявши пристально
Вавилон и Мекки,
Пагода здесь присно и,
Может быть, вовеки.
Только смерч проносится
Да жаре неймется.
Сколько смертных просится
Прикоснуться, трётся.
Ты их всех, недвижная,
Встретишь, недотрога,
На ступенях выжженных
Твоего порога.
В колдовстве мистическом,
В ворожбе дремучей,
Сколько перед личиком
Твоим бродят тучи.
Сколько пред знамением
Вороны и совы
Затворяют времени
Скользкие засовы.
Август 2002 г.
* * *
О. Рывкину
Я не знаю Вас, друг,
Вы в забытой дали
Отживаете век
Наш и скорый, и зябкий.
Я и сам впереди,
С жестом скрещенных рук,
Вижу, ждут корабли,
Корабли без оглядки…
Но как здорово, что
Среди сонной молвы,
Тихо вняв волшебству
Неприметного слова,
В нём стихов вещество
Различаете Вы,
Как живую листву —
Ту, что жизни основа.
Можем мы постареть
Или вовсе уйти,
Можем мы не допеть
То, что нам не допели,
Но не властна ни смерть,
Ни молва, ни долги,
В наших судьбах стереть
Слов волшебных свирели.
08.09.2002
* * *
От сладости обид до сладости прощенья,
Внезапных поездов и мыслей натощак,
Мы первый поцелуй, как средство от смущенья,
Не можем ни забыть, ни выбросить никак.
Мы копим про себя неслышные обиды,
Когда–нибудь потом поплакать и забыть.
Но только вряд ли нам случаются порывы,
Имеющие суть примерной простоты.
Не ждать, благодаря Всевышнего и маму,
Не ждать благодаренья ближнего и тех,
Кто знает, отчего мы все стремимся в яму
И где найдём мы дол тургеневских утех.
Август 2002 г.
* * *
И. Динесу
За строчками узкими с вихрями вензелей,
За старым пергаментным кровом вещей
Скупая судьба нам не станет болезнее,
А станет забытей, скорей и прочней.
За сложными знаками солнечных выбросов,
За тёмным пространством ненайденных звёзд
Уютную келью у Господа выпросим,
Коль скоро он нас в эту жизнь занёс.
Упрятать себя в кропотливую ижицу,
Унять в себе страх неприметного дня,
Над всеми слегка с полусмешкою пыжиться,
От страшной кручины себя схороня.
* * *
Отдаваясь немому и юному соло
Побелевшего неба в расщельях домов,

Еще от автора Борис Юрьевич Кригер
Песочница

Эта книга включает в себя произведения разных жанров: рассказы (историко-философские, биографические, хулиганские, юмористические), сказки, эссе, очерки, пьесы. В нас практически никто не видит ЧЕЛОВЕКА. В нас видят женщин и мужчин, негров и евреев, писателей и террористов... Мы сами не видим человека в человеке, и это не только потому, что мы слепы, а потому, что в нем подчас его и нет... Поищите в себе ЧЕЛОВЕКА, и если он не найдется, то давайте планомерно начнем растить и лелеять его в себе, ибо Господь создал нас не для того, чтобы всё, что мы производим своим гибким и подчас столь удивительно стройным умом, было только образами деления на пол, расы и прочие касты...» Автор считает, что корни наших неврозов – в мелочных обидах, природной лени, неизбывном одиночестве, отсутствии любви, навязчивом желании кого-нибудь огреть по затылку, и рассказывает обо всем в своей «Песочнице» с неизменным юмором и доброй улыбкой.


В поисках приключений

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Неопределенная Вселенная

Мы не знаем, существует ли в действительности основной закон космологии, однако мы можем с уверенностью заявить, что, следуя выражению МсСrea, существует «принцип неопределенности в космологии» («Uncertainty principle in cosmology»). Таким образом, Космос обрамляют два принципа неопределенности: один на маленькой шкале квантовой механики, другой на большой шкале космологии. Научные исследования могут многое рассказать нам о Вселенной, но не о ее природе и даже не о ее основных геометрических и физических характеристиках.


Неизвестная Канада

«… Почему из кленового сиропа не гонят самогон? В самом деле... Из всего гонят. Из топора – гонят, из старых спортивных штанов – гонят, из веника – гонят, из лыж и даже из старых журнальных обложек... (Нуждающиеся в подобных рецептах пишите до востребования сыну турецкого верноподданного Остапу Ибрагимовичу). А вот из кленового сиропа – не гонят. Вроде бы всего в нем много, более того, на вкус такое пойло было бы вполне самобытным и маскировало бы откровенную дегустацию сивушных паров. Почему такая несправедливость?Я долго стеснялся спросить соседей, проживающих со мной бок о бок в канадской глубинке.


Альфа и омега

Мы часто совершаем необдуманные поступки, цена которых со временем становится непомерной, разъедающей нестойкие основы наших сердец. И кто знает, действительно ли мы виноваты, или это некий Божий промысел диктует нам свою волю, дабы мы прошли многократно повторяющиеся испытания? Испытания смертью, несчастной любовью, предательством... «Альфа и Омега» – роман о безусловной любви, единственной форме любви, которая, по совести говоря, может именоваться любовью. Любви не за что-то и не вопреки чему-то. Любви, поставленной во главу угла, ставшей стержнем жизни, началом и концом, альфой и омегой...


Невообразимое будущее

«Если в самом начале плаванья корабль взял неверный курс, то, как ни крепок его корпус, как ни велики запасы провианта и как ни дружна команда, – он обречен затеряться в безбрежных водах мирового океана. Если же курс был проложен правильно, то – даже дурно построенный, даже с минимумом провизии на борту и с подвыпившей командой, – корабль наверняка дойдет до цели своего путешествия.»Борис Кригер – член Союза писателей Москвы, канадской ассоциации философов и футурологического общества «Будущее мира».