О грусти этих дней кто, как не я, напишет... - [13]

Шрифт
Интервал

И каждый день в нас длится одинаков,
Как будто этот самый день нетлен.
Но, наступая, стужа за окном
Покроет сном наследство листопада,
И к нам ворвется звонкая прохлада
Внезапно белым ласковым конём…
* * *
Мы своё отскорбели
И по снежной постели,
И по звукам свирели
Незаконченных вьюг.
Всё, что можно, мы взяли
Из поруганной дали,
Ну, а что растеряли, —
Только гнев да испуг.
Это кажется только,
Что веселия полька,
Растворяет всю боль, как
Оптальгина глоток.
Это кажется — где–то
Средь ознобшего лета
Выпускает планета
Свой несмелый росток.
Бьётся вверх он сквозь комья,
Поколения помня
Тех, кто был ему ровня
Среди прежних эпох,
И сквозь хлопья тумана,
Ему машет упрямо
Неуёмный, как мама,
Упоительный Бог.
10 декабря 2001 г.
Дожди
Средь мостов и прочих наслоений
На ландшафтах юных городов
Наступает вечер в моросеньи
Водяных запутанных узлов.
Сочленяя чёрные ограды
И скрывая гладь своих озёр,
Мимо нас проносятся парады
Тонких льдинок, штопаясь в узор.
Это есть не что иное, точно,
Как простое счастье — средь дерев
Наблюдать живое войско кочек,
Поглотивших струй живых посев.
Как сырое наважденье — Время
Убывает вспять, себя не зля,
И тугую сеть из воскресений
Суетится снять с себя земля.
И в неспешном рокоте глубоком
Вод из бездн, разливов и дождей
Распивает, наполняясь соком,
Разнополый ветер–брадобрей.
Всё, что было, затаилось рядом,
И пусть стынет в таинстве земном,
Прикрываясь выцветшим нарядом,
Старый день за вымытым окном.
10 декабря 2001 г.
Музыка Шопена
Средь узоров неспешных и тонких
Звук сочился из клавиш на свет
И, едва всполоша перепонки,
Оставлял в нашей памяти след.
Высь сонаты прозрачно–немая
Заполняла себя дополна.
И сама себе тихо внимая,
Рвала в клочья свои клапана.
Отголоском забытых наречий
Вавилонскую башню томя,
В этих звуках язык Междуречья
Сквозь межлетья струился в меня.
В этом шёпоте смысла мирского
Первозданный язык бытия
Растворял между нами оковы
И срывал наших лет якоря.
Мы ныряли в нём, словно в нирване,
В этом говоре древнем, земном,
Щеголяя не в лоске, не в рвани,
А в просторном звучаньи одном.
Вот оно, то нетленное слово,
Чем в евангелье числится Бог,
И кружится средь вихря незлого
В дивной музыке жизни восторг.
15 декабря 2001 г.
* * *
Потомки разбойничьих стад
Ворочатся в нас и поныне,
Сменив торжество на унынье
И кличи на притчи ягнят!
Припев:
Средь гуннов и прочих громил,
Снующих и пьющих, как рыбы,
Не выжили если бы вы бы,
То кто бы нас всех породил?
Вы там выживали не вдруг
Среди отмороженных воинств,
Из всех свох дедов достоинств
Привив нам врожденный испуг.
Припев:
Средь гуннов и прочих громил,
Жирущих и пьющих, как свиньи,
Когда б вы почили в уныньи,
То кто бы нас всех породил?
Я кланяться вам аж вспотел
За то, что в своём безвременьи
Успели вы бросить каменья
В тех, кто в вас попасть не сумел.
Припев:
Средь гуннов и прочих громил,
Поющих и пьющих, как кони,
Когда б хоть один из вас помер,
То кто бы нас всех породил?
6 января 2002 г.
IV сонет Шекспира
(перевод)
Ловя лениво наважденья миг,
Ты не ведёшь своим потерям счёта,
Но Естество — холодный ростовщик,
Давать дающим, вот его забота.
Несчастный плут, зачем не передал
Свой дар другим, собой упившись сладко,
Его проел, пропил, процеловал
И сумму сумм растратил без остатка.
Ведя с собою торг, один, как перст,
Ты сам себе ни сладок, ни доходен,
И оставляя солнце здешних мест,
Что ты предъявишь у полночных сходен?
Твой дар уйдёт под камень гробовой,
Жив будет тот, кто дал другим, живой.
28.04.2002
V сонет Шекспира
(перевод)
Пружинки часового волшебства
То мастерят мелодию для взгляда,
То бьют, тираны, всласть в колокола,
Всё разметая до пустыни ада.
Без устали тугое время гнёт
Крутую спину вороного лета
И в зимний погреб до поры крадёт
Его цветы и сны шального цвета.
И тот цветок, что заключён в стекло,
Последний луч померкнувшего солнца
Глотает жадно, чтоб не протекло
Ни капли жизни, выпитой до донца!
Так умирает сорванный цветок,
Оставив нам своей любви глоток.
28.04.2002
* * *
Две трети жизни прячась от судьбы,
Мы треть её спасаем от мытарства,
Отдав себя во власть иного царства
Меж снов чужих, где бродят наши сны.
Так отживая в области ничьей,
Листая многоточия пророчеств,
Из дождевой палитры одиночеств
Мы выбираем одиночество ночей.
Мы выбираем одиночество любви,
Где вопреки всему родится чудо,
И это значит — я с тобою буду
И никогда не дам себе уйти.
21.3.2002
* * *
Мои стихи не требуют сивилл
Для нитевидных сутей толкованья,
И многовед не выбьется из сил,
Ища вотще намёки и киванья.
Для арамейских древних запятых
Немало есть удобных переплётов,
На языках на мертвых и живых
Настругано немало анекдотов!
Мои стихи затем, чтоб, видит Бог,
Не в настоящем сыпаться звучаньи,
Они едва ли сотканы из слов,
А просто существуют изначально.
Они во мне и в ком–нибудь ещё,
Они под лампой вьются и не тлеют,
От них едва ли станет хорошо
Тем, кто несчастен или же болеет.
Они приходят странной чередой,
Не замечая лет и неудобства,
Они сверлят и мечутся икрой
На неприличном ложе чадородства.
Они простят меня за суету
И, пролежав без мысли больше века,
Уснут во мне, как спит язык в рту,
Когда не знает верного ответа.
21.4.2002
Норвежские мирные инициативы
Я был викингом,
Плавал по морю,
Алый цвет любил,
Он ведь яростный!
Не одно пустил

Еще от автора Борис Юрьевич Кригер
Песочница

Эта книга включает в себя произведения разных жанров: рассказы (историко-философские, биографические, хулиганские, юмористические), сказки, эссе, очерки, пьесы. В нас практически никто не видит ЧЕЛОВЕКА. В нас видят женщин и мужчин, негров и евреев, писателей и террористов... Мы сами не видим человека в человеке, и это не только потому, что мы слепы, а потому, что в нем подчас его и нет... Поищите в себе ЧЕЛОВЕКА, и если он не найдется, то давайте планомерно начнем растить и лелеять его в себе, ибо Господь создал нас не для того, чтобы всё, что мы производим своим гибким и подчас столь удивительно стройным умом, было только образами деления на пол, расы и прочие касты...» Автор считает, что корни наших неврозов – в мелочных обидах, природной лени, неизбывном одиночестве, отсутствии любви, навязчивом желании кого-нибудь огреть по затылку, и рассказывает обо всем в своей «Песочнице» с неизменным юмором и доброй улыбкой.


В поисках приключений

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Неопределенная Вселенная

Мы не знаем, существует ли в действительности основной закон космологии, однако мы можем с уверенностью заявить, что, следуя выражению МсСrea, существует «принцип неопределенности в космологии» («Uncertainty principle in cosmology»). Таким образом, Космос обрамляют два принципа неопределенности: один на маленькой шкале квантовой механики, другой на большой шкале космологии. Научные исследования могут многое рассказать нам о Вселенной, но не о ее природе и даже не о ее основных геометрических и физических характеристиках.


Неизвестная Канада

«… Почему из кленового сиропа не гонят самогон? В самом деле... Из всего гонят. Из топора – гонят, из старых спортивных штанов – гонят, из веника – гонят, из лыж и даже из старых журнальных обложек... (Нуждающиеся в подобных рецептах пишите до востребования сыну турецкого верноподданного Остапу Ибрагимовичу). А вот из кленового сиропа – не гонят. Вроде бы всего в нем много, более того, на вкус такое пойло было бы вполне самобытным и маскировало бы откровенную дегустацию сивушных паров. Почему такая несправедливость?Я долго стеснялся спросить соседей, проживающих со мной бок о бок в канадской глубинке.


Альфа и омега

Мы часто совершаем необдуманные поступки, цена которых со временем становится непомерной, разъедающей нестойкие основы наших сердец. И кто знает, действительно ли мы виноваты, или это некий Божий промысел диктует нам свою волю, дабы мы прошли многократно повторяющиеся испытания? Испытания смертью, несчастной любовью, предательством... «Альфа и Омега» – роман о безусловной любви, единственной форме любви, которая, по совести говоря, может именоваться любовью. Любви не за что-то и не вопреки чему-то. Любви, поставленной во главу угла, ставшей стержнем жизни, началом и концом, альфой и омегой...


Невообразимое будущее

«Если в самом начале плаванья корабль взял неверный курс, то, как ни крепок его корпус, как ни велики запасы провианта и как ни дружна команда, – он обречен затеряться в безбрежных водах мирового океана. Если же курс был проложен правильно, то – даже дурно построенный, даже с минимумом провизии на борту и с подвыпившей командой, – корабль наверняка дойдет до цели своего путешествия.»Борис Кригер – член Союза писателей Москвы, канадской ассоциации философов и футурологического общества «Будущее мира».