О геополитике: работы разных лет - [17]
Основание для этого часто дают и бесспорно географически дифференцируемые правовые формы переноса границ и охраны всех без исключения: от обхода пограничных рубежей, от правовых форм при обновлении демаркации до известных крупных соглашений о мире iv , договоров о купле-продаже земли и людей (Флорида, Луизиана, Аляска, Панама, Каролинские и Марианские острова, как считается, были куплены!) 28 , заявлений об аннексии и подъемах флага. Во многих этих якобы правовых действиях на самом деле проявляется прежде всего представление о готовности к самоопределению (Selbstbestimmungsmundigkeit) er к простое навязывание воли более сильного v , которое география и история иногда подтверждают, а чаще отвергают.
В этом детально выстроенном длинном перечне побудительных оснований (стимулов) первый – правовое понятие о районах, находящихся за пределами самой границы, и интересующее нас отношение к нему политико-географического и культурно-географического [с.38] обозначения границы, когда в слишком укрепленных ячейках областей и земель чаще всего возникает затруднительное положение, связанное с тем, что оно нелюбимо централизмом и бюрократией и даже ненавистно им, но обусловливает самоуправлению и свободе желанные исключительные (привилегированные) положения.
Частному землевладению это понятие, конечно, хорошо знакомо; самостоятельность замыкающихся в себе крупных хозяйств по отношению к не понимающим свои жизненные потребности общинам мелких хозяев утрачивает свою сущность; ныне, в демократическую эпоху, – это часто оспариваемое право.
Вопреки Пролеткульту культура – понятие аристократическое и остается таковым!
А чем же являются в политической географии Андорра, Сан-Марино, Фергана, Бутан и Непал, как не “ведущими обособленную жизнь частями областей за пределами границ”? Или в более крупных масштабах исторически своеобразная жизнь Богемии 29 по отношению к империи [Австро-Венгрии], государств на альпийских перевалах, высокогорного швейцарского ландшафта между Боденским и Женевским озерами с их главными центрами – Цюрихом и Верном перед валом высокогорных кантонов по отношению к обширной северной и южной пойме (Vorland)? Разве не такие устойчивые состояния были приняты при быстрой инволюции (Ruckbildung) Британской империи после кажущейся кульминации охвата Индийского океана (Афганистан, Египет, Ирак, да и сама Индия!) почти в максимальном диапазоне правовых форм?
Самая первейшая возможность возникновения [пограничной аномалии] имеется, конечно, в первоначально нейтральных пограничных зонах, в пограничных предпольях центральных пространств, на которых неприметно образовалась своеобразная жизнь. Ставший благодаря международной торговле известным случай – область Циндао 30 как особый случай китайско-корейского предполья вдоль рубежа Ялу – Тумынь и Байтоушань. Схожая пограничная аномалия возникла в Андорре из упорно сохранявшихся церковных прав, в Верхнем Арансале в Пиренеях – из испанских прав выпаса vi , которые вторгаются на северный склон, а также в небольшом захоронении на Клаузенпас в Гларнерланде.
Эти примеры показывают, что при заключении мирных договоров крайне важно установить подлежащую разрушению, благоприятную для народа принадлежность утерянных пограничных ландшафтов в церковных, по большей части более прочных присоединениях, в правах хозяйственного обмена. В негативном плане это доказывает в наши дни отторжение Эйпена и Мальмеди 31 , а в позитивном – стремление епископства Саара к выходу. Ведь именно государство Саар – типичная аналогия с такими погранично-биологическими процессами [с.39] в других местах, и прежде всего – это попытка найти выход на пути кондоминиума. Но что означает современное правовое понятие политико-географического кондоминиума для наблюдения за жизнью границы? Как раз для нас, жителей Внутренней Европы, оно приобрело исключительную важность. Саар, Рейнская область, Данциг (Гданьск), Мемель (Клайпеда), Верхняя Силезия 32 уже стали или были замаскированными кондоминиумами, каковыми ныне являются Маньчжурия, Монголия, Тибет 33 , [бассейн реки] Или, Новые Гебриды, а Морене 34 , Сахалин, Курильские острова, острова Рюкю еще недавно были. Соскользнуть туда же собралась Юньнань, но ее спасла хозяйственная энергия китайцев, а не сила государства, тогда как Египет долго был фактическим кондоминиумом Турции, Франции и Англии. Следовательно, здесь налицо один очень значительный, выросший из опыта и эмпирики традиции и международного права вопрос, подвешенное состояние, при котором более упорная правовая воля часто определяет в конечном счете и более тонкое решение о биологически благоприятном местоположении. Именно проблема, насколько далеко идет фактическое отношение кондоминиума в вопросах имперских, земельных, расовых и экономических границ, наиболее актуальна. В сущности это вопрос о существовании целого большого пограничного пояса Промежуточной Европы между Внутренней Европой и северо-азиатским пространством Советов, где полностью отсутствуют многие неестественные жизненные формы, действительные условия самостоятельной государственной жизни в естественном жизненном пространстве, в которых они могли бы осуществить confinatio.
