О.Генри: Две жизни Уильяма Сидни Портера - [25]

Несколько лет спустя, будучи начинающим литератором (но уже владельцем собственной газеты!) в истории под названием «Бексарское дело № 2692», действие которой разворачивается в Земельном управлении штата, он описал место своей работы. Оно — примечательно и достойно того, чтобы привести его на страницах книги о жизни писателя:

«В случае, если вы посетите Остин, вам непременно следует осмотреть Главное земельное управление.

Пройдя вверх по главной улице, вы круто заворачиваете за угол дома, где находится суд, и перед вами на крутом холме предстанет средневековый замок.

Вы помните о Рейне, о Лорелее, о покрытых виноградниками горах Германии, потому что архитектура этого замка живо напоминает Германию.

План был составлен старым чертежником родом из “фатерланда”, в сердце которого глубоко были запечатлены картины его родной страны. Говорят, что он с замечательной верностью воспроизвел старинный замок, находившийся вблизи места его рождения.

Нынешняя администрация новой окраской испортила благородный стиль старинных стен. Современные изразцы заменили каменные плиты пола, истоптанного ходьбой тысячи ног. Старинная потертая мебель сменилась нарядным и изящным гарнитуром.

Но даже и теперь, при входе в здание, вы невольно понижаете голос, потому что весь окружающий вас воздух пропитан дыханием прошлых поколений.

Каменные стены здания необычайно толсты. Летом здесь прохладно, зимою тепло. Здание стоит поодаль от других государственных учреждений и имеет печальный, одинокий вид, как бы живя в прошлом».

Конечно, насчет «старинных стен» Портер изрядно преувеличил: к тому моменту, когда в одном из кабинетов водворился новоиспеченный чертежник, «средневековому замку» не сравнялось и двух десятков лет. Но его тевтонский дух, видимо, действительно производил впечатление на простодушных, лишенных традиций техасцев. И на У. С. Портера в том числе. Вот в таком месте он и трудился, — живя в настоящем, но постоянно ощущая связь с прошлым, — копаясь в делах «давно минувших дней».

Должность была невелика — он был не начальником, а рядовым сотрудником, чертежником, составителем земельных планов, человеком, который рисовал карты. В процессе их создания он работал в архиве, копировал старые чертежи, готовил необходимые справки, писал пояснительные записки, вносил необходимые изменения, уточнения и поправки в записи прежних лет. Казалось бы, ничего особенного (да и в зарплате не выиграл — получал все те же 100 долларов в месяц).

Но в руках у него была информация, которая могла стоить дорого: ведь на основании архивных документов, результатов топографической съемки он одним из первых узнавал о неточностях, излишках, истинных размерах участков, ошибках в оформлении, правах на собственность и т. п. И это в условиях разразившейся в Техасе «земельной лихорадки» — отчаянных спекуляций на фоне постоянно растущей цены на землю. Конечно, таких, как он, в земельном комиссариате было немало. Но именно ему нередко поручали дела особо деликатного свойства — ведь он был ставленником нового начальника.

Биографы обходят стороной вопрос, как будущий писатель оказался в стенах Земельного управления. Кому принадлежала инициатива — Портеру или Холлу? Учитывая вышесказанное (и не забывая о характере молодого человека), логично предположить, что инициатором выступил все-таки последний[83]. Холл знал бывшего подопечного как человека аккуратного, исполнительного и надежного, который не станет болтать, а тем более ввязываться в сомнительные предприятия. А возможностей для этого было множество: в коридорах комиссариата прочно обосновались так называемые «земельные акулы» — особая разновидность дельцов, порожденная «лихорадкой». Они собирали сведения об участках, в оформлении прав на которые вкрались ошибки, существовали неточности в определении границ, или акт о владении был сомнителен, но больше всего их интересовала «ничейная земля», которую фактически кто-то использовал, но неправомочно, поскольку она находилась в собственности штата, а информация отсутствовала. Земельное управление штата и было для них самым надежным источником. Сведения такого рода они скупали у сотрудников ведомства, чтобы затем перепродать их крупным земельным спекулянтам или воспользоваться в собственных интересах.

«Люди, живущие в других штатах, не могут себе представить, какая обширная и важная работа производилась в этих стенах, — писал позднее Портер, — и какое значение имеют миллионы описей и дел, составляющие архив этого учреждения. Здесь собраны все акты, свидетельства и документы, относящиеся к каждому футу земли штата Техас. Можно было бы заполнить целые тома отчетами о мошенничествах, ложных свидетельствах, подкупах, обманах, подчистках и исчезновении документов, обо всех тех разнообразных махинациях, которыми, ради всемогущего доллара, запятнаны дела Главной земельной конторы».

Есть ли смысл говорить о масштабах коррупции в заведении Холла? Хотя в том же «Бексарском деле» Портер утверждал, что служащие комиссариата — честные люди: «…трудно найти более верных, компетентных, исполнительных работников». Но когда речь идет о больших деньгах, кто сможет поручиться? В этом смысле Ричард Холл сделал правильный выбор — ни в чем подобном его протеже замечен не был. Во всяком случае, с «земельными акулами» не общался и в «отношения» с ними не вступал. Хотя однажды (об этом Портер вспоминал много лет спустя, уже прославленным писателем) воспользовался «служебным положением» в «целях личного обогащения»: составляя план некоего земельного владения, обнаружил изрядный кусок «ничейной земли», оформил на него заявку, купил у штата Техас землю за 50 долларов (благо что для совершения сделки ему не нужно было даже покидать здание, в котором трудился), а через несколько дней перепродал ее за 900 долларов. Был ли этот случай единичным, как утверждал писатель? Или были другие? Сейчас трудно судить об этом. Но скорее всего, он говорил правду. Ведь эта история относится к тому периоду, когда служба в Земельном управлении подходила к концу (и он знал об этом), у него была семья — жена и ребенок, а денег не хватало.