О еде: cтрого конфиденциально. Записки из кулинарного подполья - [19]

Кто готовит?

Кто готовит то, что вы едите? Что за странные существа обитают там, за кухонной дверью? Вот шеф-повар — парень с непокрытой головой, под мышкой у него, возможно, дощечка с зажимом, имя его вышито синими нитками на накрахмаленной белой куртке с обтянутыми тканью китайскими пуговицами. Но кто в действительности готовит? Молодые, амбициозные выпускники кулинарной школы, набивающие руку на рутинной работе, пока не найдут настоящую, хорошую? Может быть, и нет. Если шеф-повар хоть сколько-нибудь похож на меня, то его повара — дикая, алчная банда, маргиналы, объединенные жаждой денег, особым стилем жизни и какой-то мрачной, сатанинской гордостью. Возможно, они даже не американцы.

На линейных поваров за работой стоит посмотреть. Это высокая скорость, это слаженность, в лучшем исполнении это можно сравнить с балетом или современными танцами. Умелый повар на линии работает чисто, быстро и технично, экономит движения и выполняет свои обязанности с грацией Нижинского. Тут нужен определенный склад характера. И терпение. Хороший линейный повар никогда не опоздает, никогда не скажется больным и, если надо, будет работать через не могу.

Большинство людей не понимают, что профессиональное приготовление пищи — это не наилучший рецепт, не оригинальный способ подачи того или иного блюда, не необычное сочетание ингредиентов, дающее неповторимый вкус. И рецепт, и оформление, и сочетание ингредиентов — все это, как правило, уже определено до того, как вы сели за столик. Линия, то есть приготовление той пищи, которую вы едите в ресторане, — это бездумное, многократное повторение одних и тех же манипуляций. Снова, снова и снова. Меньше всего шеф-повар хочет от своих подчиненных каких-либо инноваций. Ему не нужны никакие находки, которые вступили бы в противоречие с его собственными. Шеф-повар требует слепой, фанатичной верности и беспрекословного повиновения — как на войне.

Недавно мой приятель-итальянец, владелец трехзведного ресторана, объяснял мне, почему он, гордый тосканец, который ежедневно с нуля сам готовит пасту и соусы на одной из лучших в Нью-Йорке ресторанных кухонь, никогда не наймет на работу итальянца. Он предпочитает эквадорцев, как и многие владельцы ресторанов.

— Итальянец? Ты орешь в запарке: «Где, черт побери, ризотто?! Готов уже этот проклятый ризотто? Подать его сюда немедленно!» И итальянец, он… он тебе так подаст, если дождешься. А эквадорец просто повернется к тебе спиной и будет помешивать ризотто столько времени, сколько надо, и приготовит его так, как ты его учил. И это как раз то, что мне нужно.

Я его понимаю. В большинстве своем американские повара (я имею в виду людей, родившихся и выросших в США), даже хорошо обученные, изобретательные и умеющие взбивать яйца и оливковое масло в беарнский соус, — это ленивые, недисциплинированные и, что еще хуже, много о себе возомнившие типы, раздражающе высокомерные, ожидающие, что их драгоценное эго будут постоянно холить и лелеять, и как представители привилегированной и достаточно обеспеченной части населения совершенно неприспособленные к «неуважительному отношению» со стороны шефа. Только неамериканцы правильно понимают Американскую Мечту: тяжелый труд — и награда за него. Я много работал с поварами из Эквадора, Мексики, Доминиканской Республики и Сальвадора. Рядом с ними наши белые ребятишки выглядят как неуклюжие, вечно хныкающие молокососы.

Прошло то время, когда в Нью-Йорке поваров-иммигрантов угнетали жестокие хозяева, когда им недоплачивали, — по крайней мере, если речь идет о квалифицированных линейных поварах. Большинство эквадорцев и мексиканцев, которых я нанимаю (у меня богатый выбор: в основном, это бывшие мойщики посуды, и часто они состоят в родстве друг с другом), — хорошо оплачиваемые профессионалы, и на них есть спрос. Как правило, они выбиваются из низов. Эти ребята помнят, что такое отмывать жир и выносить в четыре утра на помойку протекающие пластиковые мешки с кухонными отходами. Парень, который прошел все ступеньки, попробовал все виды работ на кухне, знает все рецепты, постиг именно вашу систему и принял именно ваш распорядок, — гораздо лучший кадр, чем белый мальчик, привыкший держаться за мамину юбку и почему-то полагающий, что деньги ему должны платить просто так.

В линейных поварах ценятся преданность и надежность. Мне не нужен работник, который, едва у него запершит в горле и чуть-чуть поднимется температура, скажется больным. Конечно, у повара должна быть профессиональная гордость, так что иногда можно позволить подчиненному оттянуться — внести что-то свое в приготовление супа, например. Но вообще-то, кухня — это армия. В конечном итоге мне нужно, чтобы мне отдавали честь и отвечали: «Есть, сэр!» Если мне понадобится их «собственное мнение», я сам его и сформирую. Клиенты хотят, чтобы определенное блюдо всегда имело определенный вкус, всегда один и тот же. Им вовсе не нужно, чтобы какой-нибудь доморощенный Вольфганг Пак, развлекаясь, добавлял по своему вкусу киви или кориандр в десерт. Он хочет тот десерт, к которому привык.

Разумеется, бывают исключения. Некоторых ценных работников-американцев я нанимаю снова и снова и вожу с собой, когда переезжаю и меняю место работы. Например, отношения между шеф-поваром и су-шефом могут быть почти родственными. Лучше, чтобы человек, с которым ты проводишь почти все то время, когда не спишь, смотрел на жизнь так же, как ты. Женщины-повара — хоть они и редко выживают в насыщенной тестостероном атмосфере ресторанной кухни — это что-то особенное. Жесткая, суровая женщина, которая не привыкла лезть за словом в карман, — это же прелесть! Кроме того, это мощный сдерживающий фактор, потому что, в основном, все разговоры на кухне вертятся вокруг двух тем: у кого член больше и кто кого трахает в задницу.