О добром разбойнике Румцайсе, Мане и сыночке их Циписеке - [9]

— Тебя только за смертью посылать! Несёшь ты, наконец, затычку?

— Я выслал её самой быстрой почтой. Она давно должна уже быть на месте, — оправдывался Румцайс.

Но ведь словами пруд не наполнишь.

А Маня своё:

— Где ж она, если ты её отправил?

— Ах, проклятье, видать, офицер указал мне неверное направление! — испугался Румцайс. — Маня, я стрельнул не туда.

— Мне конец, — вздохнул Ольховничек.

Тут и примчался шпунт. Он нёсся по воздуху со стороны Турнова, вместо того чтобы прибыть из Ичина.

Шпунт упал точно в дыру на дне и плотно её заткнул. И сразу стала прибывать вода. Когда пруд наполнился, Румцайс выплеснул в него с водой и Ольховничка.

Водяной радостно поплыл и бросил Румцайсу из камышей пустую ракушку.

— За твою неловкость и неуменье с удочкой обращаться получай ни на что не годную вещь. Но за хлопоты и за то, что ты всё поправил, дам я тебе кое-что для Мани.

И Ольховничек протянул Румцайсу славного кругленького трёхфунтового карпа. Они зажарили его, положив в очаг дрова, которые наломала молния.

Как Румцайс ездил верхом на соме

Сидел однажды Румцайс перед пещерой и расчёсывал бороду гребнем, каким женщины собирают чернику. Лесные пчёлы спокойно кружили над его головой. Румцайс размышлял, что бы такое хорошее придумать, чтобы утешить Ольховничка после всех его волнений с пробкой от пруда. Маня кормила лесных голубей, сыпала им корм из плетёнки.

— Ни на что вы не годны, да бог с вами, ешьте.

И тут видят Румцайс и Маня: бежит меж деревьев ручеёк, и вода в нём всё прибывает и прибывает. Маня отскочила в сторонку, голуби испуганно вспорхнули и разлетелись, а Румцайс и говорит:

— Видно, прорвало верхнюю плотину над озером у Ольховничка. Этого ещё не хватало! Вчера он чуть не высох в пустом пруду, а сегодня вода, глядишь, унесёт его неведомо куда!

И Румцайс поспешил вверх по течению ручейка к озеру. Плотина была в порядке, но Ольховничек сидел на своей вербе и горько плакал. Он плакал в три ручья, а они слились в один, который и прибежал к пещере.

— Перестань, не то затопишь мою пещеру! — крикнул ему Румцайс.

Ольховничек печально шмыгнул носом.

— Тебе хорошо говорить — не плачь, а ты погляди, что у меня в пруду уродилось.

Румцайс посмотрел и даже побледнел. В пруду лежал сом Гольдегрон. Во всей Чехии был только один такой сом. Он растянулся в пруду от верхней, наливной, до нижней, спусковой, плотины. Пасть у сома была преогромная, как щит на запруде, а глазищи — будто мельничные жернова.

— Ну и красавчик! — протянул Румцайс, придерживаясь за ветки вербы. А потом напустился на Ольховничка: — На твоём месте уж я бы навёл порядок в пруду. Выгони сома, а сам полезай в пруд, на его место.

А не хочешь ли ты сперва сам попробовать? — возразил тут Ольховничек.

Румцайс расставил ноги пошире, упершись в насыпь плотины, и напустился на сома:

— Гольдегрон, мне не нравится, что ты тут разлёгся. Сом скосил глаза на Румцайса и лениво шлёпнул хвостом

по воде. От этого поднялась такая волна, что Румцайса с Ольховничком отнесло в лес к самой пещере.

— Здравствуйте, — встретила их Маня. — Вижу, вы ловко управились с сомом.

— С Гольдегроном просто так не договоришься, — оправдывался Румцайс.

— Уж какой с рыбой разговор, — согласилась Маня. Румцайсу было досадно, что всё так получилось. Подставил он Ольховничку под полы сюртучка ведро, чтобы с них не натекло в пещере, а сам глубоко задумался. Потом он прищёлкнул пальцами и полез в сундук. Достал из сундука клубок верёвки и позвал Маню с Ольховничком:

— Пойдёмте.

Пришли они к пруду. Румцайс протянул Мане клубок и спрашивает:

— Можешь ты из этой верёвки сплести крепкую сеть? Маня натянула верёвку меж веток вербы как основу, а поскольку Ольховничек от всех огорчений усох и стал совсем крошечный, она дала ему в руки второй конец верёвки, и он стал прыгать меж нитками основы, будто челнок, и вскоре сеть была готова.

Сом Гольдегрон то одним, то другим глазом лениво наблюдал за их работой. Когда же они расстелили сеть на плотине, он ухмыльнулся во всю свою огромную пасть:

— Сперва поймайте меня в свою сеть.

— Да уж, его ничем не возьмёшь, — сокрушённо вздохнул Ольховничек.

Тут Маня захлопала в ладоши, и прилетела стая голубей. Голуби подхватили клювами сеть и поднялись над прудом, а потом накинули сеть на Гольдегрона.

Гольдегрон немного поёрзал под сетью и снова подал голос:

— Понапрасну вы свои головы ломали да руки натруживали. Найдите сперва того, кто меня сдвинет с места.

Только он договорил, Ольховничек провёл ладошкой по водной глади пруда, и к нему со всех сторон собрались рыбы. Не спеша приплыли силачи-карпы, сломя голову примчались щуки, лениво приплыли лини, осталось подождать лишь рыбную мелочь.

Рыб собралась тьма, все разом ухватились они за сеть, но каждая тянула в свою сторону, и сеть не двигалась с места.

Сом Гольдегрон, глядя на их старания, развеселился.

— Да, для такой упряжки нужен кучер! — хохотал сом.

— А вот и он, — отозвался Румцайс, отломил вербовый прутик и спрыгнул с плотины прямо сому на спину.

— Нно, поехали!

Рыбья упряжка в ту же минуту тронулась и помчалась вверх против течения. А Румцайс правил. Когда они выплыли к самой реке Эльбе, Румцайс крикнул рыбам: