О дивный Новый Свет! - [129]

Финны, многие из которых еще недавно были довольно-таки замкнуты, оттаяли – ведь в санчасти лечили всех, в столовой подкармливали, а детям понравилась школа, тем более что девушка-врач, Лена Смирнова, оказалась по матери финкой и знала язык. Она и преподавала в школе в свободное время, и дети были от нее без ума.

В столовую же взяли на работу жен и дочерей кое-кого из местных, и платили хоть и мало по нашим меркам, но очень неплохо по меркам местным. А многие взрослые и подростки помогли – за деньги, понятно – при строительстве. Конечно, была проблема завоза промтоваров, но один из местных финнов ходил в Нарву, где и покупал товар на продажу. Более того, почти все финны были готовы креститься в нашей церкви – при шведах они были гражданами второго сорта, а сейчас чувствовали себя принятыми в русскую семью, и хотели стать как можно больше похожими на русских. То, что работало с индейскими племенами, заработало и здесь.

Обещав срочно прислать отца Никодима, мы ушли на Котлин. Мы отсутствовали всего-то пару дней, но даже за это время кое-что изменилось: с северо-запада пришли лодки с финнами, которые услышали от гогландцев, что с русскими хорошо иметь дело, и предложили свои услуги. Наши ребята согласились, чтобы они построили свою деревню рядом с базой, с условием, что все они примут русское подданство и перейдут в православие, а также пошлют своих детей в наши школы. Финны уже потихоньку ходят за семьями, и у Николаева скоро появится полноценный финский квартал.

Я полностью одобрил их действия, подумав вскользь, что нужно бы здесь поселить и русских. А то чисто финское поселение что здесь, что на Гогланде, не обязательно то, что доктор прописал.

Все это время, баркасы сновали по рукавам Невы в поисках фарватера для «Победы». Мы знали, что в девятнадцатом веке начали углублять дно, ведь глубины в дельте реки были недостаточными. В планах было послать в дельту реки наших «арабов». Но, к нашей радости, неожиданно обнаружился широкий канал более восьми метров в глубину.

И утром тридцать первого мая, или двадцать первого по старому стилю, «Победа» ушла к Неве. Васильевский остров с моря казался пустынным – ни порта, ни зданий, ни огня, ни черной хаты… Нет, вон в том заливчике – несколько, судя по общему виду, финских хижин. Ладно, обождем со знакомством – мы и так потеряли кучу времени.

И вот – стрелка Васильевского острова и широченная, величественная Нева. В мой прошлый визит в эти места, по берегам Невы стояли прекрасные здания, Биржа и Ростральные колонны делали Стрелку незабываемой, а ныне там было два-три домика, не более того. Мы сначала хотели туда наведаться, но там, где в будущем будет Петроградская сторона, мы увидели и церковь, и деревню домов в двадцать.

Мы подошли на шлюпке – я и команда морской пехоты, включая Валю Кесконена, на случай если и там финны. Но церковь, стоявшая недалеко от берега, очень напомнила мне фото храмов в Кижах, которые мне так и не довелось увидеть воочию; деревянная, высокая, весьма элегантная, и какая-то уж очень своя. Под церковью были мостки – два хороших и один сгоревший. К одному из целых мы и причалили.

На берегу нас встретил человек в рясе.

– Свят-свят-свят, – сказал тот, окая. – Кто вы и какою силою вы ходите без весел и без паруса?

Я подошел под благословение, за мной и все остальные. Тот сказал:

– Похоже, наши вы, православные.

– Да, честный отче, крещеные мы все, русские.

– А что тогда тремя пальцами креститесь, как греки?

– Так в наших краях все крестятся, – ответил я.

– А где они, ваши края? – спросил тот.

– Далеко, отче, за океаном, в земле американской.

– Не знаю такой. Ну да ладно. Меня зовут отец Евтихий, а это храм Спаса Нерукотворного, и село Спасское.

– Деревня?

– Село, сказано тебе. Ведь деревня – это когда церквы нет. А у нас, видишь, есть.

– А кто хозяин этого села?

– Богдан Хорошев из Москвы – наш помещик. Он и сейчас здесь, у него хоромы у Государева двора на Невском устье. Там оно, дальше, на реке Охте. Думаю, и сам он сейчас там. А ты кто?

– Князь Алексей Николаевский, – сказал я.

– Прости мою дерзость, о светлый князь, не знал я, что ты боярин, – сказал отец Евтихий и глубоко поклонился мне. – Скажи мне, а где это – Николаев?

– Николаев – на острове Котлине. А Николаевка – у нас, в Русской Америке. Вот ее я и князь. Приехал посланником великого князя Владимира Росского, правителя всех земель Русско-Американских. Едем к царю Борису, просить, чтобы принял он земли наши под власть свою.

– Пресветлый князь, поезжайте к Богдану, он вхож при дворе царя-батюшки.

Я запустил горсть в мешок, притороченный к поясу, и достал четыре золотых испанских дублона.

– Отче, прими это на нужды церкви, да на помощь нищим, – сказал я, протягивая ему монеты.

– Батюшка-князь, спаси тебя Господь, век не забуду, – сказал тот. – Знаешь, что ещё… У меня недавно пришли ребятишки-купцы, перегоняли ладью с товаром сюда из Холмогор, поставили ее к мосткам, честь по чести, и тут молния ударила в их ладью, она и сгорела со всем товаром. Али поджёг кто, не ведаю того. Вот у них теперь и денег нет, и товару, и как они вернутся в Холмогоры свои али куда подальше даже… Все в батраки просятся, да кому они здесь нужны.