О «дедовщине»: взгляд социального психолога - [18]

Послушаем этот давний, очень давний спор между сторонниками и противниками «дедовщины».

— «Дедовщина» — это преступное по самой своей сути явление, основанное на мучениях и издевательствах над нашими детьми!

— Нет, «дедовщина» — это всего лишь способ поддержания порядка и дисциплины в армии, пусть и не всегда «уставными» методами, а порой и весьма жестко. Ну так армия — это ж вам, извините, не институт благородных девиц! Понимать надо разницу…

— «Дедовщина» провоцирует убийства, тяжкие телесные повреждения, самоубийства!

— Нет, преступления совершают «отморозки», которые есть всегда и везде, хоть в армии, хоть на улице. Что, на улице мало маньяков и хулиганов? Чего ж удивляться, что они и в армии попадаются?

— «Дедовщина» превращает наших детей в жестоких «дедов», садистов и убийц!

— Полноте! За все годы существования призывной армии в РФ через нее прошли, без преувеличения, ДЕСЯТКИ МИЛЛИОНОВ наших с вами сограждан. По самой сути явления можно смело сказать, что подавляющее большинство их закончили службу, являясь «дедами». Не скажете же вы, что все они стали садистами и убийцами? Вы что, живете в окружении садистов и убийц?! Нет, кругом нормальные люди…

— «Дедовщина» — жестокое и уродливое явление, которое позорит нашу страну, нашу армию, перед всем миром!

— Да оставьте! Какое общество, такая и армия. Можно подумать, мы во всех других отношениях хорошо живем. Живем херовенько, согласны? С чего ж именно армия должна быть образцом?! Да и потом — скажете тоже! «Перед миром стыдно». Чего стыдиться — эта самая дедовщина во всех армиях есть!

И т. д. Спор идет бесконечно, противники входят в клинч, армия остается такой, как была.

В чем же РЕАЛЬНЫЕ опасности «дедовщины»? Я бы выделил три непосредственные опасности и одно отдаленное, но также весьма неприятное социально-психологическое последствие.

Во-первых, «дедовщина» — это инструмент насилия, применяемый в «группе принудительного членства». Буквально — в группе, из которой НЕЛЬЗЯ ВЫЙТИ. Участников группы при помощи «дедовщины» сгибают, «обламывают», «обтесывают» с тем, чтобы они ВСЕ соответствовали некоему заранее заданному и весьма жесткому стандарту.

В простой группе — «добровольного членства» — участник, почувствовавший, что «для него слишком», что «больше он не выдержит», и т. п. — имеет возможность «соскочить», выйти из группы, уйти. В ситуации «дедовщины» нередко происходит так, что того или иного «слабого» участника подгоняют до стандарта до тех пор, пока он не ломается. «Слом» в таком случае как раз и выражается или в самоубийстве, или в убийстве окружающих.

«Дедовщина» — СЛИШКОМ безличная, можно даже сказать (к этому мы еще вернемся ниже) ПРИНЦИПИАЛЬНО безличная система; из-за этого она негибка, и может убивать и раздавливать, просто «не замечая».

Во-вторых, сама «идея» «дедовщины», выраженная в шуточной «солдатской» расшифровке сокращенного наименования ГСВГ («Группа Советских Войск в Германии»), которая по-солдатски звучала так: «Год Служи, Второй Гуляй». Иными словами, по «идее» первый год службы солдат «пашет» за себя и за «дедушку», а зато на втором году — «гуляет», т. е. чувствует себя почти свободным от утомительных требований Устава, командиров, сержантов и т. п. Эта идея, безусловно, является сама по себе весьма привлекательной для основной массы солдат — ибо «по Уставу», как известно, служить почти никто не хочет.

Однако тут, конечно же, скрыт и очевидный негативный и опасный эффект: фактически в условиях «дедовщины» солдат первого года службы испытывает на себя двойную, а то и тройную нагрузку. Пусть даже психологически солдат готов с этим примириться — но разве все солдаты готовы вынести такие нагрузки чисто физически? Солдат-первогодков, так называемых «молодых», элементарно ИЗМАТЫВАЮТ. И кто-то обязательно не выдерживает — отсюда, в частности, уже описанные мною в предыдущих частях «самоубийства от усталости», а также, конечно, различные тяжелые заболевания и психические срывы, что также может приводить к случаям массовых убийств и увечий в казарме.

Наконец, в третьих: на мой взгляд, самый важный аспект, из-за которого и случается львиная доля «дедовских» и вообще армейских преступлений против личности. Дело в том, что дедовщина — это механизм безличного наделения властью.

Задумаемся: власть человека над человеком — это, как люди издавна поняли, и величайший соблазн (особенно для мужчин), и чрезвычайно опасная «игрушка», от которой у обладателя власти может буквально «сорвать крышу». Недаром сказано — «власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно».

Именно поэтому, скажем, в армии как ОРГАНИЗАЦИИ наделение властью (т. е., буквально, присвоение воинских званий) — процесс, с одной стороны, полностью «личностно-ориентированный» (т. е. очередное звание надо заслужить!), с другой — тщательно и очень подробно регламентированный в тех же Уставах. В них расписано, какие именно приказы и кому отдавать можно, кому — нельзя, где пределы полномочий в каждом из званий, кто может отменять приказы других, какого рода приказы вообще недопустимы…

Ничего подобного нет в «дедовщине» как системе, в то время как именно ВЛАСТЬ любого «деда» над «салагой» в ней подразумевается. Интересно, что сама власть, возможно, пришла в «дедовщину» как артефакт: с точки зрения ОПЧ «дед» не столько имеет власть, сколько пользуется механизмами внеуставного, т. е. «первичного» принуждения для целей, поставленных ОПЧ (физическая боль, лишение сна, непосильные нагрузки и т. п., т. е., говоря строго, использует ПЫТКИ). За это «дед» получает «поощрение» не в виде власти как таковой («чувства власти»), а в виде «оставления в покое», «свободы внутри ГПЧ».